Итак, командировка подходит к концу. Картина вырисовывается все отчетливее и выглядит безотрадно. Есть в составе райкома актив (это освобожденные секретари первичных парторганизаций и хозяйственные руководители) и налицо пассив (рабочие и колхозники, до которых никому нет дела) – явное расслоение по социальному статусу. Расслоение, как понимаю, не только неоправданное, а и политически вредное. Да и в Уставе КПСС ничего не сказано насчет сортности коммунистов.

Вечером уезжаю в Свердловск. Днем встретился с первым секретарем райкома, попрощался, дипломатично поблагодарил за оказанное содействие. По глазам хозяина кабинета понял, что того регулярно информировали, с кем встречался и какие вел разговоры. Попытался разведать у меня, к каким выводам пришел. Извинившись, напомнил, что я – не проверяющий инспектор, а журналист, поэтому в мою компетенцию не входит информирование об итогах командировки. На лице – беспокойство и разочарование.

Через полчаса, когда собирался покинуть здание райкома, в коридоре меня остановила молодая женщина. Окинув взглядом, понял: не из местных дам. Значит? Обкомовский куратор. Слышал, что в командировке находится инструктор орготдела (повезло, не правда ли?) Свердловского обкома КПСС. Поздоровавшись, женщина представилась. Также хотел представиться по всей форме, но она остановила.

– Знаю. – Потом спросила. – Уезжаете, да?

– Через несколько часов.

– И с какими впечатлениями покидаете район? – Осторожно поинтересовалась женщина.

Понял, что конкретно ее интересует. Насторожился. И было от чего: будущая моя статья, если появится в газете, – это и удар по куратору, поскольку работа с выборным активом (это и есть тема выступления) входит в круг непосредственных обязанностей работника орготдела обкома, который та представляет. Стал тщательно подбирать слова, отвечая на вопрос. Собственно, не выдал своих профессиональных секретов. Более того, притворившись простачком, развеял беспокойство партийного чиновника. Сказал, что впечатлений много. Какие они? Неоднозначные.

Инструктор спросила:

– Может, к каким-то выводам пришли?

– Да что вы! Мне надо разобраться с записями в блокноте, систематизировать факты, проанализировать и лишь потом можно делать какие-то выводы. Простите, – добавил, тяжело вздохнув, – но даже не уверен пока, что статья получится. В журналистике – не все так просто. К тому же тему взял неподъемную. Об этом даже журнал «Партийная жизнь», а там работают асы партийной публицистики, редко касается.

Женщина понимающе кивнула и ушла.

И вот я в «Уральском рабочем». Утром, столкнувшись со мной в коридоре, Сергей Корепанов спросил:

– Как съездил?

– Нормально.

– Что это значит? – Корепанов недовольно уставился мне в глаза. – Конкретизируй!

– Ну… Мне кажется, задуманная статья получится.

– Ладно. Садись и пиши, а там – посмотрим. – Корепанов побежал дальше, но остановился. – Кстати, инструктор обкома звонила мне. Волнуется. Хотела от меня что-либо услышать. Сказал, что сам еще ничего не знаю… А ты, – он подмигнул мне, – кажется, там шороху порядочного навел.

Стал возражать.

– Да… нет… Ничего особенного… Как обычно… Вел себя тихо… И даже в райкоме появился лишь дважды – в день приезда и в день отъезда.

– Вот это-то и насторожило… Правильно, что не разболтал… Их неведение – наш козырь.

Через два дня статья была готова. Перечитал и подумал, что не опубликуют, потому что партийные органы не любят, когда кто-то со стороны влезает в святая святых – во внутрипартийную работу.

Владимир Денисов, прочитав, покрутил головой.

– Смело… Глубоко… Факты убийственные… Хорошо поработал. И, чувствуется, рука неравнодушного человека писала. Но, – Денисов почесал в затылке, – что-то мне подсказывает: статья не увидит свет. Шеф, конечно, не из робких, однако… Статья такого рода требует другого мужества. Ты сам-то хоть понимаешь, что сделал?