Получилось просто здорово. Первая ночь на новом месте показалась царской. Впервые у меня был свой угол. Впервые у меня была своя постель. Впервые спал на белых простынях.
Сестра смотрела на меня, тяжело вздыхала и качала головой. Вечером ей сказал:
– Клава, ты не беспокойся… Буду работать и буду зарабатывать.
Сестра грустно улыбнулась.
– Ну, какой еще из тебя работник? От горшка два вершка.
Сильно обиделся.
– Почему ты так-то? Я могу! Я смогу! Обязательно! Вот увидишь.
– Тебе бы в седьмой класс. – Продолжила сестра. – Куда нынче без семилетки? Но, – она развела руками, – сам видишь, вон, Витюшка подрастает. А у меня зарплата… В общем, втроем не прожить. Прямо и не знаю, что будем делать. – Она поднялась с табуретки, на которой сидела, и стала куда-то собираться. – Схожу к знакомой, посоветуюсь.
С тревогой ждал возвращения сестры. А что, если возьмет и отправит назад?
Часа через полтора сестра вернулась. Увидев мой тревожный вопрошающий взгляд, сказала:
– Подруга обещает помочь.
Встрепенулся. Во мне проснулась надежда.
– Чем?!
– У нее муж работает прорабом в ОКСе. Возможно, возьмет к себе, на стройку, подсобным рабочим. Большой зарплаты не будет, но все же…
– А… на завод? – С надеждой спросил я.
– Нельзя тебе. Завод военный, а у тебя паспорта нет. Беспаспортного не возьмут. В ОКС-то возьмут без оформления, на честном слове.
– Клава, а что такое ОКС?
– Отдел капитального строительства завода. Дома строят и ремонтируют, конечно. Работа не по тебе, тяжелая, но что делать? Потом, когда паспорт получишь, могут определить учеником каменщика. Профессию получишь.
Не знал, кто такой «каменщик», но мне все равно. Лишь бы работать, а где и кем – не важно.
Так начал зарабатывать свои, трудовые. Деньги не ахти, а все-таки поддержка сестре.
Через месяц (на пороге – осень!) Клава купила мне лыжный костюм, клетчатую льняную рубашку, старенькие полуботинки, а чуть позднее – фуфайку и шапку. Так что прибарахлился. Понимал, что на мою зарплату всего этого купить было невозможно. Значит? Посягнул-таки на скудный сестринский бюджет.
Кажется, нет никаких причин для радости, однако… Геннадий здесь в первых обновках: в лыжном костюме и клетчатой рубашке, на ногах пока что тапочки Кроме него, на снимке сестры Галина Мурзина. Клавдия Мурзина с сыном Виктором. Не до жиру. За неимением лучшего и лыжный костюм идет на ура. Не баре. И ими никогда не были: ни в детскую пору, ни в старости. Хорошо это или плохо? А Геннадий Мурзин, право, не знает.
Не костюм, а чудо
Осень и зиму перекантовался. А весной появилась подружка. Сестра стала замечать, что стыжусь с ней гулять в том самом лыжном костюме. В одно из воскресений она разбудила меня рано-рано.
– Вставай, – сказала она, – поедем в Нижний Тагил, на барахолку.
Встал, быстренько собрался. Не знал, не мог даже предположить, зачем мы туда едем. Клава молчала, я не расспрашивал.
На барахолке обратил внимание, что сестра постоянно останавливается возле продавцов, предлагающих мужские костюмы. Постоит, посмотрит, помнет в ладони ткань, спросит о цене и идет дальше. Первую же появившуюся догадку отогнал прочь. Не мог, не хотел верить.
Но вот у старушки, держащей в руках костюм, задержались. Сестра изучила все – швы, подкладку, рукава, штанины.
– Перелицованный пиджак-то? – Спросила старушку сестра.
Та кивнула. Что такое «перелицованный», не знал. Сестра приложила ко мне пиджак.
– А вы примерьте. – Посоветовала старушка.
Побледнел.
– Мне? Такой костюм?!
Сестра грустно усмехнулась.
– Кому же еще. Витюшке – великоват пока.
– Но… я… не… Как?!
– Молча. Бери и примеряй.