Моей ошибкой было то, что я никак не мог вырвать Нию из жестких объятий нашей сраной гнилой системы и понятия не имел, как сделать так, чтобы она больше никогда в жизни не подвергала себя опасности.

В порыве неконтролируемого гнева я готов был избавить Джея от большей части мебели и предметов интерьера в ЕГО доме, оставляя после себя творческий минимализм. Дизайнер из меня, прямо скажем, был никудышный. Мое здравомыслие в такие моменты куда-то пропадало, уступая место внутреннему зверю, который время от времени должен был выйти погулять. При другом раскладе, боюсь, разрушения могли бы быть гораздо более катастрофическими.

Я прекрасно понимал, что ее последние слова, сказанные мне в порыве отчаяния, не имели ничего общего с действительностью. За это время успел изучить ее достаточно для того, чтобы понять, насколько самоотверженной была эта девушка, которая думала обо всех вокруг, кроме себя. Ее слова были жёсткими, но ранили не настолько, насколько ей, возможно, хотелось бы. Может, лишь в первые две минуты, пока не включился мой мозг. Эта малышка всегда думала о себе в последнюю очередь. Но я сразу же поставил себя на ее место, прекрасно понимая, что, вероятнее всего, поступил бы точно также по отношению к ней, лишь бы защитить. Разница была лишь в том, что ей хотелось спасти всех, а я был законченным эгоистом и мне было срать на всех, кроме нее. Пусть хоть весь мир обратится в пепел, лишь бы она была жива, дышала и смотрела на меня своими хрустально-голубыми пленительными глазами.

🎵 Hand Me Down – Citizen Soldier

Без нее каждый день был невыносимым. Днём я постоянно отвлекал себя изнурительными тренировками, делами клана и распределением бойцов по точкам и заданиям. А вечером и ночью буквально сходил с ума. Но должен был дать ей время справиться с потерей друга и оплакать его. Я не звонил ей, но каждый день писал и спрашивал, как она. Сначала Ния отвечала коротко и сухо, односложно, а потом совсем перестала. Уже две недели даже на сообщения не было ответа. И я не винил ее за это. Мы оба знали цену нашим отношениям, но все равно сделали шаг друг к другу. Теперь слишком поздно было поворачивать назад.

Время.

Ей нужно было гребаное время, чтоб прийти в себя.

Иногда, для того чтобы увидеть свет, нужно погрузиться в кромешную тьму, на самое дно бездны. Из своего мрака, я и не выглядывал все восемь лет, пока не появилась она. Но снова и снова готов был нырнуть с головой во мрак, лишь бы ее свет никогда не исчез из этого мира. А теперь этот свет нужен был ей самой и меня дико бесило, что я не был рядом с ней в этот момент, не мог протянуть руку, обнять и снова нагло солгать, что все будет хорошо. Подставить ей ладони, чтоб она могла наполнить их своей болью, а я мог разделить с ней эту боль. Хоть немного избавить ее тяжёлые мысли от страданий, облегчить терзания и чувство вины, которое вероятно накрывало ее с головой. Она вряд ли осознавала, что ее вины не было и грамма во всем произошедшем.

Спустя самых долгих три недели в моей жизни, я был страшно удивлен звонку Крэя:

– Дело есть. – желания с ним общаться не было совершенно, но я выслушал его, вдруг он скажет что-то о Ние.

– Выкладывай.

– У тебя есть уютное место, куда можно уехать на пару дней, так, чтобы было тихо и безлюдно?

Я охренел.

– А ТЫ НОМЕРОМ СЛУЧАЙНО НЕ ОШИБСЯ, УРОД?

– НУ ТЫ И КРЕТИН ВСЕ-ТАКИ, КЭСИДО! ЕСЛИ БЫ НЕ НИЯ, Я БЫ ХЕР ТЕБЕ ПОЗВОНИЛ!

Услышав ее имя, я сбавил обороты.

– Что с ней? Она в порядке?!

– Она не в порядке, из-за того, что угасает с каждым днём. А я хочу выдернуть ее из этого состояния. И как ты понимаешь, к сожалению, без тебя это не выйдет.