– Твои все такие славные, – шепнула она Шаоаню, – и вообще всё лучше, чем я представляла. А то ты так расписывал – я думала, совсем беда!

Больше всего Шаоаня обрадовало то, что его брат Шаопин немедленно устроил Сюлянь в доме Цзинь Бо вместе с Цзинь Сю и Ланьсян. Тетя Цзинь была так счастлива, что достала из сундука совершенно новую постель. Шаопин сказал брату:

– Может, ты оставайся в комнате Цзинь Бо? А я в твоей переночую.

Шаоань смущенно улыбнулся:

– Мы же не женаты. Если заночую у Цзиней – деревенские засмеют. Лучше ты оставайся, проводишь Сюлянь вечером. А утром приведешь ее – поедим вместе…

Вечером Шаоань выслушал рассказ о смерти Цзинь Цзюньбиня. Он подумал, что должен сходить к Цзинь Цзюньу, выразить свои соболезнования. Еще нужно наведаться к секретарю Тяню и объяснить ему причину своего позднего возвращения. А уж потом приниматься за подготовку к свадьбе. Как ни крути, предстояли хлопоты. Хотя семья Сюлянь отказалась от денег и подарков, все равно нужно было справить невесте пару комплектов одежды и передать что-то старшим Хэ – хотя бы сообразить матрац с одеялом или сшить овчинный тулуп для старика Яоцзуна. И сам Шаоань не сможет жениться в старой одежде – хоть куртку какую, а придется купить. Потом нужно будет проставиться по всей форме. И постель своя нужна – да только вот куда ее приткнуть? В его нынешней комнате им никак не поместиться.

От мыслей пухла голова.

А впрочем, чего зря есть себя поедом? Что-нибудь сообразится. Все равно Шаоаню было чем занять себя в доме.

На следующее утро после возвращения он пошел к замбригады Тянь Фугао – расспросить его о том, что творится в деревне и распланировать работу. Тот рассказал страшную новость: из-за невероятной засухи руководство решило спустить воду из водохранилища, расположенного выше по течению. Последствия оказались катастрофическими – вода снесла плотину. Погиб Цзюньбинь – младший брат Цзюньу и Цзюньвэня. Бай Минчуань рвал и метал. В коммуне шли собрания, по громкоговорителю всех разносили в пух и прах. Деревня организовала поминальную службу и похороны. Цзюньбиня признали павшим героем, а его вдове Ван Цайэ выплатили компенсацию.

После обеда Шаоань отправился к Цзинь Цзюньу, чтобы выразить сочувствие его горю. Шаоань выкурил самокрутку, перебрался по камням через речку и поднялся на Храмовый холм через манящие заросли китайских фиников.

Когда он прошел по мостику через ручей и оказался в низине у школы, то заметил дядю Юйтина со свернутой в трубочку газетой, спускавшегося с холма. Дядя заговорил первым:

– Ох, так был занят, что все пропустил. Фэнъин сказала, что Сюлянь приехала с тобой. Это хорошо…

Шаоань остановился и стал ждать, пока дядя не подойдет поближе.

Тот сперва пересказал Шаоаню прочитанную в газете статью председателя Мао, а потом вдруг произнес немного грустно:

– Надо бы пригласить тебя с Сюлянь в гости – так ведь у нас принято. Но ты же знаешь, какой у нас дома раздрай. Всю пшеницу, что дали летом, твоя тетка сменяла на продталоны в Каменухе. Сказала, что коммуна утвердила ее кандидатуру – ну, ехать в Дачжай[24] для обмена опытом…

Шаоань слушал его болтовню и чувствовал жалость к словоохотливому старику. Он был уверен, что дядя грезит только революцией и давно позабыл обо всем прочем. А тут оказалось, что он помнит о деревенских традициях.

Шаоань знал, что старик говорит правду.

– Я понимаю, – сказал он, – если не позвать Сюлянь в гости – засмеют. Давай так: я принесу от нас белой муки. Если хочешь, могу вечером принести, чтобы никто не видел…

Старый революционер согласился со щедрым предложением племянника.