– Огоньку не одолжите, уважаемый? – пробасил Шаоань.

– Отож, – сказал старик и протянул ему щипцами алый уголек. Шаоань наклонился и прикурил. По говору было понятно, что старик – хэнанец. Почти все кузнецы на желтоземье были из Хэнани. По всей стране можно было встретить этих упорных трудяг, кочующих повсюду, – пожалуй, если бы выехать из страны было бы так же просто, как пересечь границу провинции, они бы давно распространились по миру, выплеснувшись за пределы Китая. Кроме откровенных бездельников, – которые встречаются во всяком народе, – все хэнаньцы с охотой брались за любое дело и своей сноровкой и мастерством зарабатывали на жизнь.

Шаоань прикурил и, стоя у горячей печи, вдруг почувствовал, что продрог. Он сел на корточки и стал греть руки у огня.

– Время-то позднее, а ты не в постели. Откуда будешь? – спросил хэнанец, управляясь с мехами.

– Я из Двуречья, приехал вот подлечить нашего быка. Ночь, конечно, на дворе, да я что-то не приткнулся нигде… – сказал Шаоань.

Молодой парень откликнулся:

– Небось в гостинице уже все места заняты.

– Это да… – пробормотал Шаоань, продолжая мучительно думать, куда ему податься.

– Я так думаю, в поселке места уже не найдешь… Слышь, а есть у тебя здесь кто знакомый? – спросил старик.

– Нет.

– Ага… – протянул кузнец, поворачивая щипцами железо. – Ну если правда некуда пойти, не побрезгуй – мы подвинемся. Постели не дадим, зато тепло…

Хэнанец был из тех, кто сам часто оказывается без крыши над головой и оттого испытывает сочувствие ко всем путникам, с удовольствием выручая попавших впросак.

Шаоань радостно поднялся:

– Вот спасибо, уважаемый. Да только не будет ли вам в тягость?

Он был страшно благодарен старому кузнецу. Без постели вполне можно было обойтись – просто посидеть у печи, а там, глядишь, и до утра уже недалеко останется. Все лучше, чем куковать где-нибудь в поле, клацая зубами.

– А что же вы сами-то не ложитесь?

– Да уже уговорились с заказчиком, что ему завтра с утра забирать. Чего делать, – ответил молодой.

Шаоань бросил взгляд на раскалившееся в печи железо, вытащил из кармана две заводские сигареты и протянул их парню:

– Ты посиди передохни, уважаемый, я за тебя поработаю пока.

Ученик кузнеца с радостью ухватил сигаретку и протянул свою кувалду Шаоаню. Старый хэнанец не прерывал работы, и Шаоань заложил вторую сигарету ему за ухо.

Когда кузнец положил железо на наковальню, Шаоань взялся за дело, чередуя удары. Он часто чинил поломанный инвентарь бригады и подменял в Каменухе тамошнего кузнеца-хэнаньца, а потому кузнечное дело было ему не в новинку. И потом на его долю выпала работа, не требовавшая особого мастерства – только чистой силы.

Когда они закончили один круг, старик-кузнец и его ученик стали нахваливать своего случайного помощника. Шаоань улыбнулся:

– Поработал – сразу согрелся.

Он еще дважды брал в руки кувалду. Когда изделие было почти готово, Шаоань отдал ее ученику.

Выковав заказанную мотыгу, кузнецы прибрали инструменты с небольшого возвышения в уголке и застелили его куском парусины.

– На одну ночь сгодится, – сказали и нырнули во внутренние комнаты.

Шаоань пододвинул старую наковальню и набросил на нее свою куртку, намереваясь использовать ее вместо подушки. Загасив свет, он устало улегся на парусине и быстро уснул.

На следующее утро, перекусив на скорую руку, Шаоань пошел на ветстанцию за быком. Вместе они побрели домой, в Двуречье. Всю дорогу Шаоань не торопил скотину – они шли медленно, в неспешном ритме большого животного. Путь в тридцать ли растянулся до полудня.

Только ближе к обеду Шаоань с быком подошли к северному краю деревни. В канаве у дороги он заметил старика Тяня, который, согнувшись, выискивал там что-то. Только когда Шаоань поравнялся с ним, старик Тянь Эр узнал его.