И в самом деле, не прошло и минуты, во время которой подседельный урод нервно и торопливо перебирал всеми шестью копытами, как всадник радостно улыбнулся и заорал:

– Так ты с того света?! – и ткнул рукой в небо.

– С какого это еще того света? – обиделся Андрей. – Я с нормального света. Это у вас тут всё наоборот. А у нас всё правильно.

– Брось! – закричал серебряный мыслитель и стал слезать со своего шестиногого урода. – Мы же вас по телевизору видели. Ты кто – парень или девчонка? – спросил он, спрыгнув, наконец, со своего «чудо-коня». Подседельный урод предусмотрительно отошел на несколько шагов в сторону. – Тебя отпустили или сам сбежал?

– Я – парень! – гордо ответил Андрей, но сейчас же несколько смутился. – Просто пошел прогуляться. Посмотреть, что у вас тут и как…

– А ты с кем-нибудь из наших знаком?

– Да нет…

– То есть как это? И да и нет? – удивился всадник. – У нас так не говорят.

– А как у вас говорят?

– Либо да, либо нет. А то если по-вашему, так и не поймешь – знаком ты с кем-нибудь из наших или не знаком.

– Видишь ли, – снисходительно пояснил Андрей, – к нам в комнату приходили какие-то женщины, и мы разговаривали с ними. Так что мы как будто знакомы. И еще мы беседовали с вашими учеными. Тоже как будто знакомы. Но ни женщины, ни мужчины-ученые даже не сказали, как их зовут, кто они и чего они хотят. Так что у нас говорят правильно: «да», «нет». Мы как будто и знакомы и в то же время незнакомы.

Всадник опять приоткрыл рот. Он думал. А когда обдумал, то радостно закричал:

– Тогда всё правильно. А меня зовут Крайс. А сокращенно – Крайски. Понял? А тебя?

– Меня зовут Андрей, а сокращенно… вернее, ласкательно – Андрюша.

– Ха! – закричал Крайс. – У вас, выходит, тоже по-чудному: уменьшительное имя длиннее, чем полное. Я как раз на этом и провалился. Сдавал за пятый год родной язык и так и не мог понять, почему это, когда люди хотят приласкать, так они удлиняют имя? Ты не знаешь?

– Не знаю… – признался Андрей. Ему начинал нравиться этот ярко одетый серебряный мыслитель.

– Ну вот я так и ответил. Все суффиксы и окончания, конечно, вызубрил, а тут признался: не понимаю – и всё. Так старшие, когда проверяли знания, засмеялись и сказали: «Подожди, подрастешь и поймешь». Интересно, когда же я подрасту настолько, чтобы понять? Как ты думаешь?

– А тебе сколько лет? – спросил Андрей.

– Девять. А что?

– Прикинул, сколько тебе подрастать. Выходит, долго, – так сказал Андрей, но подумал иное: «В девять лет он сдавал за пятый год… Что ж они тут, с четырех лет начинают учиться? И потом – экзамены… Неужели у них каждый год экзамены? Странно…» Но вслух он спросил:

– Ну и что? Перевели тебя в следующий класс?

– А… А что это такое – «следующий класс»? – удивился Крайс.

«Вот это да! – тут уж удивился Андрей. – Здоровый парень, а не знает, что такое класс. Как же они тут учатся?»

– Ну раз ты учишься в школе… – начал было Андрей, но Крайс перебил его:

– А что такое школа?

Теперь у Андрея открылся рот и глаза стали выпучиваться. В девять лет знать, что такое суффиксы и окончания, задумываться над такими сложными лингвистическими проблемами и не знать, что такое школа и класс?.. Непостижимо!

Но Крайс ждал ответа, и Андрей понял, что он не шутит. Он и в самом деле не знает, что такое школа. Как же ему растолковать, а главное, самому узнать, как они живут здесь, эти странные серебряные люди?

– Ну вот ты… Куда ты сейчас… ехал?

– Я? На работу, – тряхнул шляпой Крайс.

Что-то всё идет наоборот – девятилетний человек едет на лошади… или как она там называется? Корова? Лошадобык? Ведь есть же на Земле овцебык, так, может быть, это лошадобык? Но тут Андрей запутался…