И взлетают листья на чужую грусть

встреченных деревьев. Где же тут корысть?

Радостны мгновенья этих ярких дней,

полыхают сени, редкость в них видней.

Золотые строчки, золотая муть,

вспять такие строчки мне не повернуть.

1999

***

Да, вот и все, осыпалась листва,

златую осень был ты не со мною,

свободны для снежинок все места,

а небо затуманилось все мглою.

И осень как-то быстро отцвела,

и пышная листва рябины красной

в заоблачные выси не звала.

А я? Я продолжаю сердца басни.

1999

***

Солнце ослепляет холодом лучей,

души прогревает свет живых свечей.

Встречу по дороге я родных людей,

блеск очей пылает в море новостей.

А очей созвездье поднимает ввысь,

прямо к небосводу. Господи, держись!

Где-то здесь вершины, где-то здесь дома.

Я люблю, вас люди! Дальше я сама.

1999

Осенний пирог

Тру морковку, вминаю в капусту,

а под окнами вечный роман,

и под звуки капустного хруста,

наблюдаю осенний обман.

Над землею стоит благородно

желтым облаком красочный клен,

непокорный, надменно-холодный,

он в березку заметно влюблен.

Полыхают под окнами вместе,

но встревожился ветер страстей.

Вот готовлю спокойно я тесто.

А березка средь клена ветвей.

Шепот листьев блаженно спокоен,

и порыв их уже неземной,

этим очень был ветер расстроен.

Он усилился вдруг над землей!

Скоро будет готова капуста.

Ветер с клена сметает весь фарс.

А пирог? А пирог очень вкусный.

А березка? Вздохнула как раз.

1999

Серебристая осень

Летает снег, не тая быстро,

лежит на крышах и камнях.

И солнце светит серебристо,

нас в холод осени маня.

И ты какой – то серебристый…

Что так прохладно на душе?

Иль жизнь твоя совсем ребриста?

Нет ребер женщинам уже?

Природа держится спокойно

перед пришествием снегов,

ты в зеркало глядишь достойно,

замерзших луж из тьмы веков.

И небо явно отдохнуло

от светских ливней в жаркий день,

озоном северным дохнуло

в совсем безлиственную сень.

И засыпает лес надменно,

и ровно дышит тишина.

Мы для любви не ищем смену…

Из ребер женщина одна.

1999

Водный роман

Затяжные прекрасные дни,

я играю, лечусь, отдыхаю.

Среди многих с тобой мы одни,

без тебя непременно сникаю.

Эти лучшие дни и дела,

эти милые, чудные лица,

и в бассейне резвятся тела,

и играются в шахматы блицы.

Не понять моего торжества,

радость детства, общения, победы.

Это счастье в канун рождества,

пусть за месяц. А взгляды в обеды?

Радость нового тела в плену

водной глади – хороший бассейн.

Как прекрасно! Плыву я! Плыву!

А твой взгляд ненароком рассеян.

А потом круг за кругом в воде,

раздвигаются волны руками.

И повсюду, всегда и везде

я твой взгляд одеваю стихами.

24 ноября 1999

В консерватории

Зал консерватории

деревянный, бел.

Здесь клавиры вторили

в сотни децибел.

Девочка как девочка,

волосы волной.

Ноты, словно семечки,

звуки – пеленой.

Так играла – вьюжила

классикой струясь,

что морозной стужею

сольно увлеклась.

Платье снежно-белое,

черный инструмент,

исполнение смелое,

черно-белых лент.

Чуть не заневестилась,

но виолончель

рядом звуки вбросила

в музыкальный челн.

29 ноября 1999

Штурман

Сиреневый рассвет

в сиреневой печали,

гранитный парапет

замерзшего причала.

Корабль одинок,

пусты его каюты.

Зарозовел восток,

меняя небо круто.

А штурман не спешил

покинуть дом-таверну,

он девочку смешил,

та робкая как серна.

Был штурман одинок,

но ночь уже в рассвете,

и волосы – ленок

Он уходил, как летом.

Он девочку пленил

своей морской походкой,

и трап под ним кренил,

он шел в каюту ходко.

7 декабря 1999

Полет наваждений

Воздушные замки, иллюзион,

прожекты, мечтания и грезы,

виденья, сказания, как сказок сезон,

несут наваждения в прозу.

Стихи из той прозы растут на глазах

почти с непонятною силой.

Потом все оценишь, как стройку в лесах,

а чувства? Возможно. Да, мило.