Пока мы разучивали стихи, в марте 1938 года мама благополучно родила двойняшек – Витю и Валю. Дети родились слабыми, их нужно было выхаживать, поэтому папа поехал за бабушкой Мариной и попросил её пожить, пока дети маленькие. Бабушка согласилась, но очень боялась поезда и даже плакала, перед тем как в него садиться; папе пришлось долго её уговаривать, что этот железный гудящий и дымящий поезд совсем не опасен.

В первый день её приезда родители захотели пойти в кино и попросили бабушку уложить детей спать. Она уложила, дети уснули, а как выключать свет, бабушка не знала – в их деревне электричества не было. Поэтому, когда вернулись родители, они увидели странное махание в окне: это бабушка пыталась погасить лампу тряпкой. Родители извинились за то, что не показали бабушке выключатель. Она пожила какое-то время с нами, а потом папа отвёз её обратно в деревню.

Манежа у нас не было, поэтому, когда дети чуть подросли, Джульбарс часто выступал в роли няньки – дети ползали по напольному ковру, а когда кто-либо из детей подползал к краю, пёс ложился с этой стороны. Ребёнок натыкался на собаку и поворачивал назад. Получается, что и дети, и собаки у нас были дрессированные.

В нашем гарнизоне было много ребят, с которыми мы играли, развлекались на спортивных снарядах. Для обучения солдат была создана полоса препятствий, включающая замечательный канат с жирным узлом на конце. Мы же его использовали по-своему: залезали на снаряд с разных сторон, и один ребёнок притягивал к себе канат и с силой отталкивал, направляя к своему товарищу. Вот этим товарищем частенько оказывалась я. Теперь нужно было прыгнуть навстречу канату, оседлать узел и качаться, качаться, пока не остановишься. Главная проблема состояла в том, чтобы найти кого-нибудь, готового кинуть тебе канат. Но ребята находились, и я (между прочим, одна из девчонок) с другими мальчишками по очереди часто раскачивалась в своё удовольствие. Когда мы окончательно проголодаемся, шли в столовую.

– Пришли? – интересовались повара и накладывали нам огромную миску винегрета.

Мы забивались в уголок и, заедая хлебом, быстро опустошали миску. Если в тот вечер было кино, наша ватага, состоящая из детей офицеров, направлялась в кинозал, занимая свои законные, самые лучшие места в партере, т. е. на полу перед первым рядом.

Как-то папа вернулся из командировки с Западной Украины и привёз целый чемодан конфет в красивых разноцветных фантиках. Меня же от школы отправили навестить ребят в детском доме. Узнав об этом, мама велела взять с собой конфет. Я набила ими все карманы и каждому малышу, который встречался мне на пути, давала по конфете. Потом я решила с ними заняться, но дети меня не слушали. Они жевали конфеты, а обёртки тут же ловко складывали и играли в фантики, совершенно не обращая на меня внимания. Поняв, что им не до меня, пришлось отправляться домой.

Наша учительница, Татьяна Николаевна Стрельникова, иногда приглашала нас домой, и мы с нетерпением ждали этих приглашений. Жила она бедно, в одной комнате были только две кровати, украшенные бантиками, и какое-то подобие кухни. Мы рассаживались на кроватях и пили чай с баранками, а над нами летали птицы. В основном это были воробьи, отобранные у хулиганов, которые стреляли по птицам из рогаток. Несмотря на бедность обстановки, наши встречи были наполнены теплом общения, и за разговорами незаметно пролетало время.