Не помню, как я уснула. Помню только, что проснулась от проникновения. А потом сквозь дымку дурмана – толчки, стоны… Реальность и нереальность. И снова волна. Горячая, накрывшая меня так сладко и так сильно, что это оглушило, заставило заглянуть внутрь себя, в свою сущность.

Пытаясь прийти в себя, я подобрала ноги. Подтянула к груди одеяло и, прикрывшись, посмотрела на Демьяна. Поднявшись, он поднял халат и, небрежно накинув на плечи, отошёл к окну. На меня он даже не взглянул, будто совсем забыл о моём существовании. В голове всё ещё стоял туман, тело горело, низ живота ныл так, как будто… Господи, как будто только что я занималась сексом первый раз в жизни. Эдуард всегда считал себя знающим и умеющим доставить женщине удовольствие, хотя никакого удовольствия не было и в помине. В самом начале наших отношений он ещё пытался, а после… Демьян Терентьев тоже не пытался, и от этого я чувствовала себя совершенно опустошённой. Нет, не потому, что дела до того, чего я хочу, ему не было, а от того, что при всём этом я…

– Господи, – беззвучно шевельнулись мои губы, и я потёрла лицо руками.

Убрала волосы за уши и вновь посмотрела на Демьяна. Он повернулся ко мне, и взгляды наши столкнулись. Горло у меня сжалось, сердце, только-только начавшее успокаиваться, снова застучало чаще.

– Мне бы хотелось поговорить с вами о… – тихо начала я и тут же поняла, как глупо звучит это «вы». – Поговорить об Эдуарде.

– Не находишь это странным? – он положил ладони на край подоконника. Убрал и развернулся к постели.

Я снова могла видеть цепочку на его шее, тёмные завитки волос в вырезе халата. Завитки, которых я всего минуты назад касалась пальцами.

Ладони обдало жаром, и я поспешила сжать руки в кулаки. Конечно же, он был прав. Я и сама понимала это.

– У нас дочь… – осторожно заговорила я, пытаясь понять, что может повлиять на его решения, на поступки. Знать бы ещё, что случилось…

– Если ты думала, что, стоит тебе лечь со мной в постель, я посмотрю сквозь пальцы на махинации своего сотрудника, ты либо очень наивна, либо очень глупа, – проговорил он холодно, с раздражением.

Внутри у меня всё оборвалось. И дело было не только в словах и в том, как он сказал их. Дело было во взгляде. Ни единой возможности переубедить, ни единой…

– Большие дела не решаются через женщин, Дарина, – бросил он, направляясь к двери. – Запомни это. Эдуард ответит за всё, что он сделал в той мере, в какой ответил бы любой другой на его месте.

– Но… – я торопливо поднялась, замоталась в одеяло.

Нагнала Демьяна уже в коридоре, прекрасно зная, что любыми попытками что-то объяснить, о чём-то попросить, вызову лишь большее раздражение. Нет. В тоне, во взгляде – нет. А секс…

– Секс был хорошим, – будто продолжив то, что было в моей голове, заговорил Демьян, проходя в гостиную. Взял из бара стакан для виски. – Но это не предмет сделки. Я тебе что-то предлагал?

Он смотрел на меня, ожидая ответа, но сказать мне было нечего. Достав бутылку бренди, налил себе в стакан и повторил:

– Так предлагал?

– Нет, – шепнула я.

Он по-прежнему смотрел на меня.

– Я тебя звал сюда?

Ответ был очевиден. Пальцы мои сжались, подбородок задрожал. Не знаю, что сдерживало меня от истерики – непонятно откуда взявшиеся остатки сил или что-то ещё. Босая, обёрнутая одеялом, влажная между ног, я стояла и смотрела на Терентьева. Разговор кончился, так и не начавшись.

– Можешь быть свободна, – сделав глоток, отрезал он.

Я хотела подойти, попросить хотя бы о небольшом снисхождении, но прежде, чем успела что-либо сказать, лежащий на стойке телефон негромко зазвонил.