Таня промахнулась. Позднее выяснилось – шофёра спасла баранка. Пуля ушла в сторону. Водитель с криком вывалился из кабины. И тут его достал второй выстрел снайпера. Лейтенант короткими очередями снял стоящих слева солдат, мешавших водителю сдать назад. Два солдата стояли справа, наблюдая за действиями шофёра тягача. Осинин и Шелестов, передергивая затворы, замешкались и открыли огонь с опозданием. Причём по одному и тому же грузному солдату. Его ранили, он взвыл от боли, бросился бежать. Второй метнулся к карабинам, которые торчали в кузове. Он уже ухватился за ствол, и тут его настигла пуля лейтенанта. Последовали новые выстрелы бойцов по убегающему фрицу. Он упал и стал отползать дальше.

– Отставить стрельбу! Догнать врага! – приказал Белухин. – Если жив, я его допрошу.

Он вскинул пулемёт на плечо и пошёл вслед за рядовыми. Те торопливо, с опаской бежали к немцу, распластанному в траве.

Он был жив, но ранен в правый бок и, слыша топот, перевернулся на спину, закрыл руками лицо.

– Он живой, товарищ лейтенант, – доложил Осинин.

Белухин подошёл, присел рядом на корточки, отдернул руки с лица немца.

– Где находятся ваши передовые войска? – спросил лейтенант по-немецки.

– Я не знаю, я не солдат фюрера, я рабочий и против войны.

– Против, а топчешь нашу землю.

– Меня заставили идти в армию, в хозроту. Мне сорок пять лет. У меня дети.

– Воюют за фюрера?

– У меня две дочери, я ранен, помогите, возьмите меня в плен.

Подошла Таня.

– Перевязать? – спросила она.

– Мы не можем брать пленных, – жестко ответил лейтенант, – уходи к машинам! – И, обращаясь к немцу, снова спросил: – Где ваши передовые войска?

– Я слышал, что наступление захлебывается. У города Ельни и реки Десна ваши яростно атакуют.

– Что же дальше предпримет фельдмаршал фон Бок?

– Я не знаю, но слышал разговоры, что войскам нужна передышка, пополнение и снова удар на Москву.

Лицо лейтенанта помрачнело. Таня ахнула.

– Санинструктор, я вам приказываю отойти к машинам. У нас времени в обрез. – Он проследил, как Таня пошла назад, и сурово произнес: – Именем народа Советского Союза, приговариваю врага, ступившего на нашу землю, к расстрелу. Приговор привести в исполнение рядовым Осинину и Шелестову.

Лейтенант повернулся и пошёл вслед за Таней, он слышал, как бойцы передернули затворы винтовок, а Осинин скомандовал: «Огонь!»

Подойдя к машинам, Белухин присел на ступеньку полуторки, дожидаясь рядовых. Те с бледными лицами явились следом. Лейтенант встал.

– Я вижу, у вас руки трясутся, словно вы кур воровали. Огневая подготовка – ни к черту. Вдвоём стреляли по одному солдату и только ранили. Это нестроевик, боевой автоматчик из вас бы сделал решето. Меткая стрельба – ваша жизнь, – сурово говорил лейтенант, вытаскивая пистолет из кобуры. – Осмотреть, есть ли кто живой?

– Никого, все мертвецы, – первым пробежавшись вокруг машин, сказал Лёха.

– Ладно, но в следующий раз оружие держи на боевом взводе. Вдруг раненый вооружен автоматом, он прошьёт тебя, как портной штанину.

– Не прошьёт, – сказал Лёха и всадил в борт кинжал. – Натренировался, пока бродили по лесу, и пацаном любил в ножички играть.

– Это уже кое-что, молодец, – похвалил лейтенант бойца. – А ты, рядовой Осинин?

– Не, я не умею.

– Учись, очень пригодится. Вам многому надо научиться. Боевая подготовка слабая, думаю, физическая – тоже. Сколько дней вас готовили к бою?

– Около месяца. Стреляли всего два раза. Не было сначала винтовок, а потом патронов, – виновато оправдывался Шелестов.

– Больше в карауле стояли, да маршировали. Правда, марш-броски были, – сказал Осинин, – я на ногу лёгок, первым всегда шёл.