Я размотала шарф и сбросила пальто, торопясь поскорее съесть свой завтрак, пока выпечка была еще теплой. Подхватив по дороге чашку и строго прикрикнув на Майло, чрезвычайно заинтересованного содержимым огромного вазона, расписанного переплетающимися цветами и птицами, я проследовала в кухню.

Хотя мои дядя с тетей уже около полугода как переехали из этого дома, однако многое здесь все еще носило на себе отпечаток их присутствия, заставляя меня чувствовать себя неуместно и время от времени вызывая совершенно необоснованное чувство неловкости. Это похоже на то, когда приезжаешь погостить к друзьям на несколько дней и испытываешь стеснение, раскладывая свои вещи по чужим комнатам.

Со стен гостиной на меня строго посматривали лица любимых исторических деятелей моего дяди Роджера. Дядя с неослабевающим пристрастием выискивал их на всевозможных аукционах и распродажах, уже через несколько дней теряя к ним всякий интерес и пускаясь в новые поиски. Так что, ничего удивительного, что картинами в тяжелых рамках были завешаны стены всех комнат. Я не преувеличиваю, буквально всех.

Тетя Полли же была маниакально помешана на создании уюта, вот только понимала его на свой манер. Требовалась немалая ловкость, чтоб лавировать между огромным количеством пуфов и колоссальных размеров креслами, которые создавали впечатление, что в гостях у тети Полли некогда заседало по меньшей мере пол города. А подсчитать, сколько времени мне пришлось потратить, задвигая в кладовую неподъемные вазоны и собирая расставленные по всему дому многочисленные стеклянные шары, шкатулки и статуэтки, изображающие ангелов, тонконогих оленей и жутковатого вида длинноухих зайцев, было просто невозможно.

Конечно, откликнувшись на мою просьбу не выставлять дом на продажу после переезда, а позволить мне некоторое время занимать его, оплачивая им аренду, дядя с тетей не потрудились забрать с собой все эти сокровища. Они вообще были люди довольно легкомысленные. Наверное, поэтому они и не стали сильно докучать мне, интересуясь, почему я так неожиданно покинула Нью Йорк, чтоб переехать в столь малонаселенное место совершенно одной. Я сослалась на то, что мне просто необходимо было некоторое время побыть в тишине подальше от шумного города, наслаждаясь свежим воздухом и восстанавливая пошатнувшееся здоровье. Не думаю, что они мне поверили, но их это и не слишком заботило. Главное, что я на время избавила их от мороки с продажей дома, а остальное было не их делом. Так что они удовлетворились этим ответом, а я выдохнула с облегчением. Боюсь, что попытки проникнуть глубже в настоящие причины моего бегства оказались бы для меня непереносимыми.

Перебравшись на новое место и терпеливо выслушав перечень имен, фамилий, марок машин и взаимосвязей между соседями, а также контакты всех сантехников, электриков и водопроводчиков, которые могли бы мне понадобиться, я распрощалась с дядей и тетей. Заполнив грузовик чемоданами, дорожными сумками, коробками и ящиками, они уехали в новое место, навстречу новой жизни. Как и я тогда. Вот только для них переезд был новым началом, а для меня – конечной станцией. Так мне казалось тогда, ведь я не могла представить себе, что способно побудить меня вновь стать частью этого грубого бессердечного мира, остающегося молчаливым в ответ на самые горячие просьбы. Мне казалось, что я словно очутилась в эмоциональном вакууме, не в силах более ничего испытывать и ничего желать. Я осталась наедине с самой собой.

Поначалу с отрешенным безразличием, а позже с каким-то отчаянным остервенением я принялась заполнять дом теми ничего не значащими вещами, которые по какой-то причине доставляют нам удовольствие. Я разбросала на кроватях и креслах шелковистые пледы и милые декоративные подушечки, наполнила вазочки свежими цветами, разложила на столиках свои дневники, блокноты и журналы и заполнила полки книгами: старыми экземплярами с затертыми, потускневшими страницами, и совсем новыми, пахнувшими свежей краской, купленными в единственном книжном магазинчике поблизости. Я заставляла полки и ниши в стенах разноцветными ароматическими свечами, украшала столики изящными ажурными салфетками и ставила на них небольшие тарелочки из переливчатого стекла. Я страстно желала заполнить собой каждый уголок своего нового жилья, чтоб почувствовать себя, как дома. Я хотела, чтоб каждая вещь в нем носила на себе мой собственный отпечаток. Я словно пыталась воплотить во внешний мир свою внутреннюю вселенную, чтоб взглянуть на себя со стороны и наконец-то понять.