Закончив разговор, мой щеголеватый братец наконец снизошел до того, чтоб крепко пожать руку отцу и поцеловать маму. Правда, уже в следующую секунду он буквально утонул в объятиях крепко обхватившей его обеими руками мамы, которая никак не хотела его отпускать, украдкой смахивая слезинку. Нужно сказать, это неплохо сбило с него спесь, так что, когда она наконец отстранилась, вид у него был немного сконфузившийся.

– Ну привет, Большой брат, – улыбаясь, сказала я. – Или ты теперь слишком деловой, чтоб так тебя называть?

– Привет, Летти, ты хорошеешь с каждым днем, – чопорно сказал Джордж и поцеловал меня в щеку.

Я лишь закатила глаза и крепко обняла его, взлохматив его гладко причесанную шевелюру. Я отлично знала своего брата и понимала его повадки. Он настолько вживался в столь льстивший ему облик уважаемого адвоката, что выйти из него даже в кругу семьи было довольно сложно. Скорее всего, это и было причиной, по которой Джордж так редко появлялся дома. Здесь его с таким трудом выстроенный образ начинал покрываться трещинами. Перед его глазами вставал тот долговязый, немного неуклюжий и не слишком уверенный в себе мальчик, которым он был раньше и которым в глубине души продолжал быть и сейчас, задекорировав его напускной напыщенностью и лоском. Это вызывало во мне смесь ласкового умиления с небольшим оттенком жалости. Родители же считали, что Джордж добился всего, чего только может пожелать современный деловой человек.

– Скорее же, давай мне пальто и идем к столу, милый, – суетилась мама. – Уверена, ты ужасно замерз и проголодался.

– Для такого случая я открыл коньяк четырехлетней выдержки, – шепотом сказал папа, когда мама энергично бежала на кухню, чтоб вытащить из духовки запеченный лосось с дольками лимона и французской горчицей. – Только, ради Бога, не говори маме. Она собиралась подарить его Полли на Рождество.

Все направились в чисто прибранную небольшую гостиную, из которой струились аппетитные запахи. Маму с огромным трудом удалось заставить усесться за стол, потому что она все норовила наложить Джорджу самые аппетитные кусочки, сокрушаясь, как он исхудал. Я понимала, что брату нужно было дать немного времени, чтоб заставить его на время расстаться со своими помпезными замашками. Слава Богу, скоро он уже разговаривал почти что как нормальный человек. Конечно, время от времени у него по привычке проскальзывал его адвокатский жаргон и надменно-горделивый тон дворянина, доступным языком разъясняющего недалекой челяди значение непонятных терминов. Мне пришлось несколько раз очень выразительно закатить глаза, прежде чем он немного сконфузился и начал выражаться белее-менее по-человечески. Со всем остальным пришлось смириться.

– О, у меня намечается чрезвычайно интересное дело, – оживленно рассказывал он, – накручивая пасту с соусом карбонара на вилку, – я как раз обсуждал его, когда входил… Подозрение в коррупции… обвиняют в регулярном принятии взяток. Что, строго говоря, так и есть… Но меня это вообще-то не должно касаться…

И следующие пол часа под разглагольствования Джорджа я уныло ковыряла стейк и салат из киноа, помидоров черри и поджаренных кусочков тофу. Родители слушали с огромным интересом и попеременно засыпали его вопросами. Я же уже через несколько минут перестала слушать брата и стала нетерпеливо ожидать десерт, погрузившись в свои мысли.

Несмотря на то, что слова Джорджа пролетали по большей части мимо меня, все же они вызвали довольно неприятное чувство, которое я старалась всячески гнать от себя. В следующем году я должна была поступать в колледж, так что я не могла не задумываться о своем будущем. Однако родительское восхищение Джорджем смущало мои собственные тайные планы и мечты, которые уж точно не одобрят мама с папой. Все так гордятся братом и ожидают, что и я добьюсь не меньших успехов, ведь я такая умница. Но, если разобраться, какую жизнь вел Джордж? Он лишь изо дня в день просиживал в своем душном офисе и рылся в кипах бумажек, в которых в разных интерпретациях было изложено одно и то же. Но если успех и всеобщее признание предполагает такую заурядную, до тошноты продуманную и лишенную ярких впечатлений жизнь, то разве они того стоят? Неужели родители и для меня хотят того же самого?