РИС. II.1

Оставив в стороне пословицы, обратимся к другому молекулярному механизму. Многие столетия или тысячелетия элиты с недоверием относились к демократии как к форме правления, считая, что она допускает всевозможные виды опасного поведения или распущенности. Однако возможности для опасного поведения сами по себе его не вызывают, должен быть какой-то мотив. Могут ли демократические режимы каким-то образом сдерживать желания граждан делать то, что позволяет им демократия? В этом заключалась претензия Токвиля. Он думал, что для того чтобы удовлетворить потребность в авторитете, не удовлетворенную политикой, демократические граждане обратятся к религии, имеющей предрасположенность ограничивать и сдерживать их желания. Он утверждал, что критики демократии ошибаются, потому что сосредоточиваются только на возможностях, игнорируя желания. Хотя он излагал этот аргумент в форме универсального закона, ему можно дать более достоверное объяснение в категориях механизмов. С одной стороны, если работает эффект избытка, а не эффект компенсации, недостаток политического авторитета будет скорее ослаблять, а не усиливать религию; с другой – даже если работает эффект избытка, мы не можем ничего сказать о результирующем воздействии. Если набор возможностей сильно расширен, а желания сдерживаются слабо, результирующий эффект демократии может привести к увеличению, а не к уменьшению распространения данного поведения.

Две пары механизмов суммарно представлены на рис. II.1. Если влияние демократии на религию опосредуется эффектом компенсации, а не эффектом избытка, то демократические общества будут религиозными. Если негативное воздействие демократии на желания (опосредованное религией) достаточно сильно, чтобы свести на нет позитивное воздействие демократии на возможности, то демократические граждане будут вести себя сдержанно[39].

Часто объяснение через механизмы – это все, что мы можем сделать, но иногда мы все же в состоянии добиться большего. Выявив механизм, запускающийся при неизвестных в целом условиях, мы можем определить сами эти условия. В таком случае механизм будет заменен законом, хотя и слабым в том смысле, который мы указывали выше.

Здравый смысл подсказывает, что получивший подарок должен испытывать благодарность. Если он ее не испытывает, он сам виноват. Классические моралисты – от Монтеня до Лабрюера – утверждали, что подарки вызывают у их получателей скорее обиду, нежели благодарность. Похоже, что моралисты что-то поняли, но не говорят нам, когда следует ожидать тот или иной результат. Классический древнеримский моралист Публий Сир установил условия, приводящие в действие такой механизм: небольшой дар создает обязательства, большой – врага[40]. Апеллируя к размерам дара как запускающему механизм условию, мы (до некоторой степени) превращаем пару механизмов в высказывание, напоминающее закон[41]. Приведу еще один пример. Мы можем быть в состоянии указать, когда напряжение между желанием и убеждением (когнитивный диссонанс) разрешается при помощи модификации убеждения, а когда – при модификации желания[42]. Чисто фактические убеждения могут оказаться слишком устоявшимися, чтобы их можно было легко изменять (глава VII). Человек, заплативший 75 долларов за билет на бродвейское шоу, не может внушить себе, что заплатил всего 40. Но, как правило, он может найти в шоу привлекательные стороны и убедить себя, что они важнее его недостатков.

Ранее я упомянул контраст между механизмом «запретного плода» («forbidden fruit» mechanism) и механизмом «зеленого винограда» («sour grapes» mechanism). В некоторых случаях у нас есть возможность предсказать, какой механизм сработает. В эксперименте испытуемым в одном случае предлагали дать оценку четырем записям с точки зрения их привлекательности, сказав, что на следующий день им дадут одну выбранную наугад запись. В другом случае предлагали оценить записи, сказав, что на следующий день они смогут сами выбрать одну из них. На следующий день всем испытуемым сообщали, что запись, которую они поставили на третье место, отсутствует, и просили их заново оценить записи, пытаясь среди прочего посмотреть, как повторное прослушивание записи влияет на оценку. Как предсказывала теория реактивного сопротивления, в первом случае испытуемые продемонстрировали эффект «зеленого винограда», снизив оценку отсутствующей опции, тогда как во втором случае проявился эффект «запретного плода», повысивший оценку этой записи (контрольная группа, которой ничего не сказали об исключении одной из записей, не показала никаких изменений). Ключевое различие в том, что вторая группа испытала угрозу своей свободе, а первая – нет.