– Пойдем, Кать, пойдем… – уговаривал ее спутник – Что тут стоять? Все равно помочь не можем. ПозвОним, чуток подождем, и позвОним. А завтра опять придем.

– Доченька! Наташа! – горестно произнесла женщина, и позволила себя увести.

А в палате реанимации осталась лежать девушка, обритая на лысо, и с закрытыми глазами. От ее руки отходит тонкая трубка капельницы, стоящей у койки. И в ее горле тоже трубочка, тянущаяся к аппарату ИВЛ, стоящему рядом.

– Наташа…Наташа…Наташа… – бьется эхом в ее голове мамин голос.

И, как вспышка, возникает яркая картинка. Очень,через чур, болезненно яркая.

…Маленькая четырехлетняя Наташа стоит у новогодней елки и смотрит на игрушку-звезду. От звезды отходят лучи, сияющие и острые, как свет фар… Наташе больно на нее смотреть, она морщиться и зажмуривается.

– Наташа!

Девочка оборачивается. Катя, Наташина мама, молодая хоршенькая блондинка, стоит у двери, и загадочно улыбается.

– Дочушь, посмотри, кто к нам пришел! Дед Мороз!

Катя отступает и пропускает человека, одетого в красную куртку, с красной шапкой на голове, и с ватной бородой.

– Папа! – вскрикивает девочка, добавляет:

– Мамочка, это не Дед Мороз, а папа!

И заливисто хохоча, бежит к отцу.

– Ну вот, спалила! – произносит Дед Мороз, поднимает дочку на руки, и чмокает в щеку, а она обнимает его за шею. Отец, одной рукой держа Наташу, прижав ее к груди, второй обнимает Катю. Все трое смеются. Они счастливы.

…Отец сидит на диване, играет на гитаре, Наташа и Катя сидят рядом.

– Он капитан, и родина его Марсель… – поет папа хриплым голосом, подражая Высоцкому.

Катя подпевает, и их голоса сливаются:

– Он обожает споры, шум и драки…

Наташа тоже подпевает, отрывками слов, и теперь все трое поют хором:

– Он курит трубку, пьет крепчайший эль, и любит девушку из Нагасаки!

Родители молодые, совсем юные, и очень красивые: мама голубоглазая блондинка, со вздернутым носиком и пухлыми губами, которую не портит некоторая полнота; отец статный цыганистый красавец. Наташа похожа сразу и на маму, и на папу – темноволосая, но голубоглазая, пухленькая, как колобок… Глаза родителей затуманены любовью и нежностью… Наташа знает, что они очень любят друг друга. И ее Наташу, тоже любят.

…Заплаканная Катя, в в расстегнутой куртке, торопливо одевает сонную пятилетнюю Наташу … Ее руки трясутся, курточка дочки не застегивается.

– Я спать хочу! – хнычет девочка.

– У тети Веры поспишь! Мы сейчас к ним пойдем, к Рите и тете Вере! – отвечает мама.

В квартире слышен грохот, будто упало, что-то тяжелое, и звон падающей и разбивающейся посуды. Катя берет Наташу за руку, они выбегают из квартиры – в не застегнутых куртках, а Катя и без обуви, в одних носках.

Мама берет Наташу на руки и быстро выбегает из подъезда на улицу.

…Наташа, ей сейчас шесть, и Рита, худенькая бледная светловолосая девочка, сидят на полу у кукольного домика.

Входит, пошатываясь, Наташин папа, и обведя злым взглядом комнату, орет:

– Су-ука! Куда деньги спрятала? Я знаю, ты всегда заначки прячешь, натура у тебя такая, гнилая!

Отец, не обращая внимания на девочек, открывает шкаф, и скидывает на пол вещи с полок. Струсившая Рита дергает Наташу за рукав, и говорит шепотом:

– Наташ, пошли гулять!

Наташа отрицательно качает головой, не сводя серьезного настороженного взгляда с отца. В комнату входит Катя, испуганная, но старающаяся быть смелой.

– Что ты делаешь? Не трогай вещи, нет там ничего! Ты уже все пропил! – кричит она.

– Врешь, тварь! – злобится отец.

– Для чего тебе деньги? – продолжает дрожащим голосом мама – Друзей своих поить, что они так и продолжили твоим талантом восхищаться? Не станешь, наливать, так и разбегутся все твои фанаты! Или на ЭТУ потратишь?