сменится тихим снегом, грустью бабьего лета.
Научимся улыбаться. Боль переплавим в память.
Станем прозрачно помнить и благодарить за это.
Благодарить за то, что всё это в жизни было —
милые мелочи, счастье, радости и печали,
встречи, прощанья, разлуки… Тело взяла могила.
Душа согревает душу невидимыми лучами.
Встретимся ли не знаю. Но догоню когда-то
и, оглянувшись на камень, где к дате прильнула дата,
хочу улыбнуться живущим и видеть, что встрепенулись
от слёз и мне улыбнулись… просто в ответ улыбнулись.
2017
«На осеннем последнем пригреве…»
Только детские книги читать
О. Мандельштам
На осеннем последнем пригреве
замирает в тиши листопад.
Над довлеющей злобою дневи
разгорается мягко закат.
Светляки, одолев притяженье,
украшают слепые дворы
и вершат своё самосожженье,
веря в свет, облака мошкары.
В рамке старых окóн переплёта
свет рисует то свет, а то тьму,
и комарик, бессонная йота,
рвёт струну, а о чём – не пойму.
Утро вечера не мудренее
и становятся ночи длинней,
отголоски былого слышнее
и минувшего тени видней.
И в небесном лесу затеряться
искушает устало душа,
где блуждают твои домочадцы,
ожидая тебя, глупыша,
что с фонариком под одеялом,
когда спит утомлённая мать,
укрывается в свете линялом
свои детские книги читать.
2017
мать
А туда, где молча Мать стояла,
так никто взглянуть и не посмел.
А. Ахматова
И ангел делает на караул крестом.
А. Пушкин
1.
Нашепчет сказок Петроградская,
Васильевский поманит остров,
неслышно позовёт Сенатская…
Истории ржавеет остов
и в петербургской волглой мнимости
с душком невыветренной прели
витает дух непоправимости —
в Растрелли чудится расстрел ли?
2.
И Муза – та, что Данту диктовала,
в рыдающей тиши у адовых ворот
и в треске костяном лесоповала,
босая Лету переходит вброд.
3.
Спит город на крылечке золотом.
В нём тишь да гладь, да божья благодать.
И ангел делает на караул крестом.
И под крестом немеет болью мать.
2017
памяти галины гампер
1.
Как устоишь? А ты ведь устоишь.
Галина Гампер
Вот и стопка до дна обмелела,
хлеб топорщится сухарём.
Божий промысел, наше дело.
Вечность мига боли вдвоём
пополам, словно ломоть хлеба,
не преломим, как было вчера.
Лишь в душе отпевания треба,
осень, Павловск, венков мишура.
Рвётся там, где нежно и тонко
прах ласкает уставший дух.
Стол, потёртая жизнью клеёнка,
книги стопкой и ловит слух
голос твой из небесного леса:
«Устоишь? А ведь ты устоишь».
Только дней всё плотней завеса,
только в ракушке уха тишь.
Окликаю и нет ответа.
След луча на сыром песке.
Белки в стылой мякоти света.
Меч на солнечном волоске.
Посошок мы с тобой не успели.
Догоню и искупим грехи —
посидим, как вчера сидели,
почитаем друг другу стихи.
2.
Мерцает тусклая звезда.
Давно остыли пироги.
Друзья уходят кто куда —
кто в никуда, кто во враги.
Кому покой, кому война —
путь, как ни кинь, непрост.
Пусть водка будет холодна,
пусть тёплым будет тост
под тающий в тумане след
того, что благодать.
Любить друзей, которых нет.
Любить и вспоминать.
3.
Расцвели и мои небеса…
Галина Гампер
Бабье лето. Закат сентября.
Тесный стол. Отодвинуты книги.
Нами чокнутся два стопаря,
вспоминая минувшие миги
долгих лет, недосказанных слов,
слёз и смеха, стихов и немотства.
И закат за окошком багров
подмигнёт огоньком сумасбродства.
На вопрос мой, как там в небеси
по ту сторону всхлипнувшей двери,
ты «Не бойся, не верь, не проси»
мне ответишь. И я не поверю,
а скажу: «Подожди, догоню»
и добавлю: «Теперь уже скоро».
И потянутся души к огню
купины на двоих разговора
словно этих двух лет не прошло,
словно длится немолчная строчка.
Только, господи, что за число?
Двадцать пятое. Пятница. Точка.
2015—2017
иону дегену
Безбожники покорно просят Бога
– Помилуй, сохрани и пронеси.