Бег остался фаворитом. Бегая, я погружалась в некое подобие транса, успокаиваясь и анализируя конкретную ситуацию. Наушники с любимой музыкой дополняли мнимую отстранённость от мира, а тело при каждом движении становилось словно невесомым, сильным. Пружинистые движения, чёткий ритм и контроль за дыханием, — всё что меня интересовало в эти моменты.

Оглянувшись на дом, накинула на голову капюшон толстовки и, включив музыку, побежала. В парке в это время обычно таких, как я было много. Кто-то появлялся лишь изредка, догоняя условно идеальные формы к очередному сезону. Некоторых я видела постоянно, но ни с кем особо не общалась.

Сделав по парку несколько кругов, подошла к небольшому киоску и купила бутылку воды. Устроившись на лавочке, немного отдышалась и, потягивая воду, огляделась. Всё было вроде бы, как обычно, кроме…

У киоска, где я только что купила воду, стоял подросток. Вернее, он прятался за киоском, глядя строго на меня. Драные джинсы, безразмерная толстовка с капюшоном, натянутым по самые брови, и чёрные очки. Он не спускал с меня глаз, и я, вопросительно вздёрнув бровь, огляделась, пытаясь понять, я ли привлекла столь пристальное внимание.

Тем временем он поманил меня рукой и, развернувшись, пошёл в сторону небольшой беседки, расположенной под раскидистым дубом. Нерешительно направилась следом, боясь очередной неожиданности, но узнав рюкзак, висящий на плече подростка, перешла на бег.

Догнав его, а вернее её, сдёрнула капюшон и, развернув за плечо, стиснула в объятиях.

— Ксюша, как ты? — прошептала на ухо всхлипывающей подруге и, подтолкнув её в сторону беседки, предложила: — Пойдём присядем.

— Спасибо тебе. Я-то нормально, — вздохнув, отозвалась Ксюша и, присев на лавочку, огляделась, прежде чем снять очки. Опустила взгляд на сцепленные руки и, закусив губу, тихо поинтересовалась: — Как ты с этим справляешься?

— С чем? — не поняла я и, нахмурившись, уточнила: — Когда тебя выписали?

— Вчера вечером. Я слышала, как мама с тобой говорила и… Прости, мне так жаль. Всё из-за меня.

— Не из-за тебя, а из-за Алекса, — фыркнув, поправила я и, взяв её за руку, добавила: — Если бы не он… Кстати, ты уже подала на него заявление?

— Нет, — Ксюша покраснела и, вздохнув, едва слышно прошептала: — И не подам. Не могу…

— Ты что?! — задохнувшись от возмущения, я вскочила с лавочки и начала мерить шагами небольшое пространство беседки. Вернувшись к подруге, присела на корточки и, поймав её виноватый взгляд, прорычала: — Его надо наказать. Ты знаешь, что сейчас творится в моей жизни? Нет? Так я тебе расскажу. В соцсетях меня травят, называя шлюхой и наркоманкой.

— Но ты же не такая, — охнув, залепетала Ксюша.

— Да ладно? — язвительно протянула я и, хмыкнув, поделилась: — А я уже сомневаться начала.

— Мила, я не могу…

— А ещё, — решительно перебила я. — Егор написал на меня заявление, и самое малое, что мне грозит, — это штраф и выплата возмещения этому ублюдку.

— Но он же сам виноват.

— Ты там была, всё видела и должна рассказать правду, — попросила я уже спокойным тоном и, присев рядом с подругой, дополнила: — И написать на Алекса заявление.

— Травят не только тебя, — помолчав, прошептала Ксюша и, вскинув на меня заплаканные глаза, поделилась: — Родители и дядя Егора быстро сориентировались и постарались распространить информацию десятку крупных университетов. У них связи, а составлять характеристики выпускникам практически обязанность. О нашем с тобой поведении и… Они пытаются охарактеризовать нас в таком свете, что… Нам никто не поверит, понимаешь?

— Но есть же свидетели, — опешив, начала я неуверенно и, сжав виски, сбивчиво перечислила: — Одноклассники, родители, учителя…