«Наверное, я какой-то душевный импотент, – думал Саша. – Или просто мое время еще не пришло? А может, я в прошлой жизни был буддист или философ? Сказано же: не вовлекайся в процессы, все мимо».

Впервые ему стало страшно, даже не так, страх он тоже не способен был испытывать, – он просто отчетливо понял, что какой-то ущербный, в день, когда ему сообщили о смерти матери. Саша ничего не почувствовал. Ну умерла и умерла. Первое время он честно пытался страдать, говорил себе, что ушел самый близкий и родной человек, единственный, кто любил его, она дала ему все, что могла: образование, деньги, роскошную жизнь, да и просто жизнь – абсолютно все. Он это понимал, но ничего не чувствовал. Ни сожаления, ни скорби – ничего. Единственное, было непонятно, где теперь деньги брать. Если бы не это обстоятельство, он бы смерть матери даже и не заметил. На похороны не поехал, оставив неприятные хлопоты на родственников. Когда ему позвонил мамин сожитель дядя Миша и строгим голосом попросил приехать проститься, Саша, конечно, сразу клятвенно заверил, что приедет: такому человеку нельзя было говорить нет. Но так и не приехал. И опять ничего не почувствовал.

Эмпатия, способность сопереживать ему была недоступна. Он много думал над этой своей особенностью. И решил, что он просто какой-то бракованный, как бывает бракованный товар. Шапка, например, или плащ. Если у шапки помпошка криво пришита, не выбрасывать же ее из-за этого. Функцию-то она свою выполняет – греет. У Саши тоже все работало, здоровье было отменное, только души не было. Если человек способен чувствовать боль, значит, он жив; если может чувствовать чужую боль, значит, он человек. Саша человеком не был в полном смысле этого слова, но жил до последнего времени хорошо.

– Ну а чем ты заниматься-то планируешь? – Артему хотелось поболтать.

– Да так же, как и раньше, выполнять буду свою миссию!

– А что за миссия-то у тебя?

– Жить хорошо, Тём, наслаждаться жизнью, путешествовать, смотреть мир, брать по возможности самое лучшее.

– Классная миссия! Мне бы так! А кто тебе эту миссию поручил?

– Мой род, предки мои, Тем.

– Как это?

– Ну так. Мама моя – помнишь ее? Царствие небесное – всю жизнь жилы рвала на трех работах, потом перестройка эта, бизнес, становление, это ж как тяжело было. Она всегда говорила: «Я сейчас поднажму, а уж ты заживешь, сынок, поживешь и за меня, и за деда». Дед мой воевал, страну восстанавливал, коммунизм строил и все говорил: «Уж мы-то, наше поколение, как-нибудь, мы поднажмем, а уж дочка у меня заживет!» Прадед кровь в революцию проливал ради будущего, ради деда, чтоб тот пожил хорошо, а прапрапрадед…

– Ну все, хватит, я понял, они все молотили на будущее, а будущее – это ты.

– Ну типа того, не так примитивно, конечно. И вот они все стоят за мной и просят: «Сашок, родненький, ну хоть ты поживи за нас как следует» – могу ли я им отказать, как считаешь?

– Да нет, конечно. А может, у меня тоже такая миссия?

– Твоя миссия – возить шефа за сто тысяч рублей в месяц.

– Если бы за сто! У меня зарплата пятьдесят.

– Тем более, Артем! Нет! Ты находишься на более низкой ступени осознанности, чем я. Как лошадь бежит, у нее шоры, чтоб она по бокам не смотрела, – вот так и ты. Жена, дети сопливые, ипотека на двадцать пять лет – вот это твой потолок!

– Значит, тебе на яхте с джакузи, а мне?

– Да не парься ты, я и за тебя поживу, если хочешь. Кидай полтинник в месяц, карта к телефону привязана.

– Ты прикалываешься.

– Ну да. Но если есть взаймы полтос, не обижусь.

Артем не ответил.

Повисло тягостное молчание. Каждый думал о своем: Саша о миссии, Артем о Саше.