– Да, но я в тетрадке у него расписался за эти деньги.

– Расписался? Зачем?

– Так порядок такой, ты же знаешь.

Константин Петрович вел бизнес по старинке. Флешкам и компьютерам он предпочитал шариковую ручку и коленкоровую тетрадь.

– И где теперь эта тетрадь? Может, в сейфе у него?

– Может.

– Значит так, – сухо сказала Лера, – пока не дергаемся, я ее через неделю заберу.

– Как?

– Скажу Александру Степановичу, что документы нужны по «Техпрому», они в сейфе, он вряд ли что поймет, отдаст ключи от сейфа, и я все заберу. Он мне доверяет, – добавила она через паузу.

– Лер…

– Что?

– Нельзя красть мясо у акулы.

– Можно, если акула старая и глупая.

Слава вскочил и кругами заходил по комнате.

– Слушай, я не могу об этом думать сейчас, это какое-то кощунство.

– Почему?

– Ну ведь Константин Петрович только что, как говорится… Тебе его совсем не жалко?

– Жалко, конечно, но ведь он же уже умер, у-мер, – сказала она по слогам, – это свершившийся факт. А мы-то живы! Слав, сколько там денег?

– Много. – Он помолчал и назвал цифру.

Лера выпрямилась, как сеттер, почуявший добычу.

– И ты еще думаешь? Когда мимо пролетает жар-птица, надо хватать ее за хвост и тянуть изо всех сил на себя!

Солнце заливало всю комнату ярким светом. Саша открыл глаза, тяжело вздохнул, встал, задернул шторы и опять лег. Время было около обеда. Прошло уже больше месяца, как он вернулся. Но ничего не менялось.

Он вспомнил первый день. Сердобольная соседка отдала ключ от их двухкомнатной хрущобы, какие-то деньги, ценные вещи.

– Ох, мать-то тебя как любила, как любила! – запричитала она, заглядывая Саше в глаза, но он молча отодвинул ее, открыл дверь и зашел в квартиру.

Как будто на машине времени перенесся в прошлое, в 90-е. Ковры на стенах, пластиковый дождик в дверном проеме, стенка с книгами, старый проигрыватель – все, как было в детстве. Мать даже ремонт не сделала: в основном деньги уходили на сына.

Весь следующий месяц он просто без цели шатался по городу, тратил остатки денег, занял десять тысяч у Артема и выскулил пятнадцать у Светы с условием, что он отвяжется. Но эти деньги тоже быстро исчезли. Завтракал он в ресторанах, обедал там же, а ужинал в самом крутом месте города. Отличный вид из окна, хорошая музыка, а кухня – ох, пальчики оближешь. Нет, он, конечно, мог бы питаться в столовой или попробовать готовить сам, но кому это надо, если есть рестораны, а готовить он не умел. Все было хорошо, только деньги быстро кончались.

Наверное, можно было пойти работать. Мамаша бы так и сделала, вот была работящая тетка, хлебом не корми – дай повкалывать. Но ведь он никогда не работал, нечего было и начинать, не было такого опыта в его жизни, может и к лучшему. А потом, Саша ничего не умел. Правда, долго где-то учился, переводился, брал академы, такой вечный студент. Учился, учился да так и не выучился. Задача была деньги из матери тянуть как можно дольше на «поиск себя»: это не мое, то не мое…

Можно было, конечно, доехать до дяди Миши, маминого сожителя. Но вряд ли бы он чем помог. Тот еще жук был. Саша его немного побаивался. Денег бы точно не дал, но замучил бы советами, а то бы еще, не дай бог, и работать заставил.

Миша был такой полукриминальный тип из прошлого, бандос из 90-х. Рынок держал у них на районе. Там, на рынке, мама с ним и познакомилась. Она была красивая женщина в молодости, крымская татарка, высокая статная шатенка – в нее можно было влюбиться. Не во всех ведь можно: попробуй полюбить страшную корягу. А красивую девушку любить легко, лишь бы характер нормальный был. Но вот как она΄ его полюбила и полюбила ли вообще – это вопрос. Человек он был жесткий, даже жестокий, но, видно, выбирать не приходилось.