«Слушай, а почему ты не купишь беспроводные?»

«Ну, как тебе сказать? Статус: бедный студент».

«Давай подарю». Опыт прошлых отношений подсказывал Варе: парни не отказываются от подарков, а иногда сами их просят.

«Спасибо, конечно, но… – Андрей смутился, – знаешь, мне нравятся эти. Нравятся провода. Смотри, как прикольно перепутались. Из-за этого кажется, что мы с тобой в одной связке. Не каждый по отдельности, а вместе. Такая себе квантовая запутанность».

Только потом Варя загуглила и узнала, что запутанностью в квантовой физике называют способность частиц образовывать связанные пары: когда у одной меняется состояние, это мгновенно отражается на второй, и даже расстояние между ними не играет роли.

Интересно, волнуется ли сейчас Андрей? Так же, как она?

Варя не знала, чего ждать от разговора. В отличие от Юры, с которым она худо-бедно общалась после расставания, Андрей не стал ей условным приятелем. И никогда не станет – в этом Варя не сомневалась.

Он начал с вопроса:

– Ну, сознавайся, сколько сладостей ты сегодня съела?

Волнение и предвкушение сменились растерянностью, но приятная дрожь все же прокатилась по телу. Со дня знакомства голос Андрея действовал на Варю, как на некоторых людей – ASMR[2].

– Не знаю, не считала, – ответила она.

– А может, сбилась со счету? – В голосе пряталась улыбка. – Ставлю на два килограмма конфет и семь пончиков.

– Вообще-то я больше люблю круассаны. – Варя невольно перехватила ироничный тон Андрея.

– Знаю. Меня всегда поражала эта твоя способность: есть столько сладкого и выпадать из джинсов. А бедный Пашка из-за тебя все растет и растет вширь.

– Из-за меня? – Варя притворно возмутилась. – Я ему еду в рот не заталкиваю.

– Ну да. Просто покупаешь гору вкуснятины, вываливаешь на стол и приглашаешь друже в гости.

Варя хмыкнула и почувствовала, как тревога отпускает – будто само спокойствие погладило теплой ладонью. Из телефона не капало ядом. Не слышалось затаенной обиды или злости. Андрей говорил как прежде – до того дня, когда Варя заявила, что они не могут быть вместе.

Она помнила эту сцену, будто расставание случилось вчера: несколько секунд Андрей молча смотрел на нее, точно на какое-то сложное уравнение, и все больше мрачнел, понимая, что не в силах решить его. «Объясни», – наконец произнес он. Варя попыталась, но Андрей ничего не понял. Да она и сама знала, что несет невразумительную чушь. Сцена закончилась хлопком двери и двухмесячным молчанием. А теперь, похоже, все прошло.

Стоило вспомнить тот день, как легкость внезапно пропала и на ее место пришло что-то непонятное, душное и липкое. Чувство, похожее на сожаление. Будто Варе на самом деле хотелось, чтобы Андрей устроил скандал, а не разговаривал с ней в своей обычной шутливо-серьезной манере.

Ей хотелось, чтобы ничего не проходило.

– Знаешь, есть люди, которые запрещают себе злиться или влюбляться. – Он сделал легкий акцент на последнем слове, и Варя подумала: не намек ли? – А мы с тобой, получается, запрещаем себе грустить. Я рассказывал, как в детстве не пошел на похороны дедушки и вместо этого весь день гонял в «Нинтендо»? Даже не заплакал ни разу. Хотя вообще-то дед был моим лучшим другом.

– Не рассказывал. Только то, что он учил тебя делать модели кораблей.

– Хм, ты помнишь? – Повисла пауза. – Жаль, из этого ничего не вышло. Ну, кроме одной жалкой попытки.

– Ты все-таки построил корабль? Как хотел?

– Оу… – он замялся, – нет. Дедушка сам делал детали, собирал инструменты всю жизнь, а я – так. Склеил кое-какую поделку, но… выкинул. Дед, если бы увидел, ввернул бы что-нибудь в своем духе: «Кто рангоут сам не вытачивал, тот время зря растрачивал».