Но, в конце-концов, моралистика и чрезмерная рефлексия – тоже признак занудства. Ничто ведь не свидетельствует о том, что моему сердцу таки суждено разбиться. Почему бы в самом деле не поделиться новостью с семьей?..

– Так он придет?.. – уточнил отец, протискиваясь в мою комнату вслед за мамой.

– Придет. Ладно. Во избежание новых оригинальных догадок… я пожалуй расскажу вам эту историю заранее…

Пора было заканчивать, ведь до наступления Нового Года оставалось всего ничего. Однако мой рассказ имел существенный резонанс, и донести сию важную мысль до родителей удалось не сразу.

От повторения истории в третий раз меня спас короткий звонок в дверь.

– Сидите, дамы, я сам открою! – Торжественно объявил отец, которому не терпелось лично убедиться, что «растопивший сердце его занудной дочери герой» – действительно просто парень, а не форма жизни внеземного происхождения.

– Здравствуйте, Станислав Павлович, – поприветствовал папу Ланс, загодя удосужившийся, к нашему общему спокойствию, выяснить имена моих родителей. – С наступающим вас.

В прихожей зашуршали пакеты.

– Право, юноша, не стоило тратиться… – начал отец смущенно, а продолжил уже с нотками паники в голосе, – … «Вдова Клико»?! Вы решили разорить вашу семейную коллекцию?!

– А мы и «коллекционируем», чтоб однажды разорить, – засмеялся Ланс. – Скажите, Диана дома?

– Диана дома, – вздохнула я, выходя в прихожую и виновато опуская глаза. – Только все еще в джинсах и без прически.

– И при этом лучше всех. Идем?

– Да. Через минутку, – и я нырнула назад в комнату.

Отец извинился и отправился вслед за мной.

– Так вот, дочь, что я тебе скажу, – начал он издалека, пока я судорожно рылась в недрах платяного шкафа. – Сними эту армейскую кофту землисто-болотного цвета, ты в ней какая-то мышастая. Надень голубое бархатное платье. Да, кстати. Сынок профессора Кристенсена и впрямь милый парень. Я вашу дружбу одобрямс.

***

Два оставшихся часа уходящего года оказались наполнены шумом и весельем. Подобное времяпрепровождение было для меня все еще внове, и я радостно проживала каждую минуту. Никогда раньше не видела свой город таким. Впрочем, я вообще никогда не видела предновогодний город. Во всем городском облике чувствовалось предвкушение праздника.

Нас встретил лучистый мир гирлянд, дорожных огней, ярких кафе и магазинов, мягкого снега под ногами… На встречу спешили люди с радостными улыбками, смеющиеся, веселые… оказывается, в этом городе живет столько красивых и счастливых людей!

Ланс дышал полной грудью, чувствовал каждый миг, каждую прожитую секунду он как гурман смаковал… Рядом с ним и я вдруг стала воспринимать все оттенки, я почувствовала движение, – город жил, город дышал вместе с нами, а мы – вместе с ним, в унисон… впервые эти люди вокруг, все они не просто так улыбались – все они, проходя, пробегая, проезжая мимо, улыбались именно нам, и вместе с нами они видели, слышали, ощущали Праздник.

Так вот, значит, на что он похож – пресловутый вкус Жизни… Это и робкий первый поцелуй семиклассников на соседней лавочке, и глоток горячего чая после зимней дороги, и даже… даже самый настоящий вкус снежка, которым лучший друг нечаянно залепил прямо в зубы!

Я позволила себе не очень грациозно грохнуться в сугроб и расхохоталась, впервые за долгое время не подумав, как на меня посмотрят прохожие.

Хотя к данному моменту мы с Лансом уже обежали четыре этажа развлекательного центра, перепробовали все предложенные развлечения подряд и выиграли три новогодних конкурса, завязавшаяся игра в снежки, в которую нас спонтанно втянула детвора во дворе, все равно показалась отличной идеей. И вот: детишки давно разбежались по домам, а мы продолжали обкидывать друг друга снегом и смеяться, словно вернулись в казалось бы подзабытое детство.