Ну да, комплексы. Каждая девочка-подросток через это прошла, что обо мне-то говорить? Это у папы с мамой я уникальная снежинка, а от сверстников в прошлом прилетало и за высоченный рост, и за отнюдь не северную масть, и за жёлтые тигриные глаза. Нет на свете других таких жестоких ублюдков, как детишки в младшей школе.

– Ай, к Хаосу! – я скомкала гербовую бумажонку и демонстративно зашвырнула в самый дальний угол гостиной. – Греймор так Греймор, им же хуже. Но не представляю, как мне теперь без вас, моей любимой парочки полудурков?.. Кстати, а где оставшийся кусок нашего дурного сэндвича?

– Олли-то? – Сэра усмехнулась, глядя на мои жуткие корчи – это я в очередной раз попыталась распробовать пиво. Безуспешно, да. – Скоро будет. Надеюсь, что с сюрпризом для твоей полосатой задницы.

Олли и впрямь вскоре явился. С бутылкой моего любимого лимонного ликёра и худенькой пачкой документов. И один взгляд на всё это богатство заставил меня совершенно по-детски завизжать да радостно повиснуть на шее у моего лучшего друга.

Мегар бы поморщился и принялся выговаривать за недостойные взрослой женщины манеры – честное слово, он иногда в сто раз хуже моего родного отца (вот уж кому до моих манер сроду дела не было). Пожалуй, я и впрямь буду рада уехать в Греймор, подальше от неудавшегося женишка.

Боги, почему фигню сотворил он, а стыдно мне?

Но какая всё-таки запредельная наглость! Подойдёт ли мне конец сентября? А подойдёт ли вам катиться к шогготу в задницу, майор Хартасерра? Если всерьёз хотел жениться, неужели я не заслужила пару-тройку комплиментов и сопливых фраз, красивое колечко и – ах, да! – спросить моего согласия? Само собой, я бы всё равно отшила, но помягче. Расстались бы по-хорошему. И я бы не чувствовала себя так неловко…

Нет уж, не буду сейчас об этом думать. А говорить и подавно не собираюсь. К чему портить вечер себе и друзьям?

– Чего ты такое лицо сделал? – шутливо возмутилась я, глянув на сморщившегося Олли. – Настолько неприятно моё внимание?

– Твоё внимание мне всегда приятно, – улыбнулся он. – Просто представил, как надулся бы твой солдафон.

Вечно он читает мои мысли! Я рассмеялась и снова стиснула Олли в объятиях; тот ойкнул и принялся просить пощады. Пришлось отпускать да спешно извиняться: проведя две трети жизни среди оборотней, я до сих пор иногда забываю о том, что люди гораздо более хрупкие.

– Как ты это устроил? – я опустилась на диван и с жадным любопытством уставилась в бумаги о направлении Оливера Маккензи в моэргринскую гильдию. Прядильщик, чтоб твою паучью натуру, это же так нечестно! Сидхе с ней, с хорошей должностью, но как я могу отказаться, когда мой лучший друг едет в мой дом! – И почему вы, засранцы, ничего мне не сказали?

– А вдруг не вышло бы? – резонно заметила Сэра, перекинув ноги через подлокотник захваченного кресла. – Не хотели тебя лишний раз обнадёживать.

– Шансы были довольно велики, – Олли сел рядом со мной и принялся распечатывать бутылку. – Говоря по-честному, мало кто согласен по доброй воле ехать на север. Любому желающему были бы рады, а уж мне… – он усмехнулся чуть грустно. – Ну, как понимаешь, от меня с радостью избавились. Думал, девицы в кадрах прямо при мне ударят по рукам да закатят ужин с танцами.

Вот так ведь и не скажешь, что Олли – человек добрейшей души и безобидной наружности – чёрный маг с жутким даром. Единственное пятно на безупречной репутации семейства Маккензи, всем известной династии светлых магов. Та ещё семейка, даже в Грейморе их все знают: они славились своей нетерпимостью ещё с начала Третьей Эры, во времена Чёрного Исхода, когда все изуверства над нечистью творились с полного одобрения Первой Святой Инквизиции. Жаль, Гектор Воскреситель не скормил своей армии нежити всех этих лицемерных мерзавцев… с другой стороны, если бы после Исхода не осталось ни одного Маккензи, на свет никогда бы не появились такие чудесные люди, как Серафина и Оливер.