— Хотела бы я сказать, что он бы не посмел, да вот только наш Арти…

— …бессовестный карьерист и тот ещё говнюк, — закончили за меня. — Киса, я не питаю иллюзий на счёт Арти. Хотя до старшего братца ему далеко — вот уж с кем свяжется только наглухо долбанутая!

— Вот уж согласна, — пробормотала я, нервно крутя тоненький браслет на запястье и ощущая, как вспыхнувшее было веселье улетучивается прочь. — Значит, вы с Хотой не ладите? Обычно он нравится девушкам…

— …до тех пор, пока не откроет рот, — съязвила Наоми. — Хота, кажется, убеждён, что любая женщина обязана потечь, едва завидев хамоватого мужлана на крутой тачке.

Очень метко сказано. Однако мне всё равно сделалось до жути неловко и неприятно. Неужели она не знает?..

— Полагаю, ты недавно переехала? — я натянула на лицо дежурную улыбку. Это искусство я освоила, когда работала танцовщицей: посетители куда охотнее делают кассу, если девушки милы и приветливы. — У тебя не северный акцент.

Наоми охотно сменила тему и поведала мне о своём переезде из Нью-Алькасара в Моэргрин. Попутно выяснилось, что маршалу Мидори Престон — альфе клана Нильсен — она приходится троюродной сестрой. И что в сентябре ей будет тридцать. Ни за что бы не догадалась! Ну да, как это обычно и бывает у оборотней.

— Всё в порядке, Джинни?

Это Олли вернулся и поставил передо мной бокал с лимонным дайкири.

— В полном, — улыбнулась я и, сделав глоток, зажмурилась от удовольствия. — А здесь отличный бар.

— За то и любим, — охотно поделился Арти, потягивая через трубочку какое-то гламурно-розовое слоистое нечто в аляповатом высоком стакане.

— Ты уверен, что это пойло не угрожает твоей мужественности?

— Не уверен, но послушай, оно слишком вкусное!..

Кроме шуток, оборотни очень уважают хорошую выпивку. Всякую химическую дрянь мы вычисляем на раз: пить такое — форменная пытка. А вот этот коктейльчик чудо как хорош: стоит сделать глоток, во рту разливается сладость рома, дымчатая крепость дорогого коньяка и бодрящая кислинка свежевыжатого лимонного сока…

В общем, ничего удивительного, что я вскоре опустошила бокал и, оставив Олли весело болтать с кузеном и его лисицей, бодро отправилась за добавкой.

Сбежала, если уж говорить по-честному. Донельзя тошно бывает смотреть на чужое воркование, когда у самой в груди каменоломня.

— Тройной виски, безо льда, — послышался вдруг сбоку густой баритон. — И ещё бокальчик вон той сладкой бурды для вот этой сладкой девочки.

Я машинально огляделась в поисках «сладкой девочки». Не нашла, что характерно. Пришлось неохотно признать, что речь обо мне. Повернулась, чтобы смерить наглеца уничижительным взглядом, да так и застыла на месте.

Длинноволосый громила в кожанке оказался весьма хорош собой. Явно родом с дальнего севера: волосы у него белокурые, почти серебряные, а хитрые раскосые глаза — они наоборот такие тёмно-синие, что кажутся чёрными. Лицо худощавое, жёсткое, но вовсе не грубое — точно некий скульптор решил изваять конфетного красавчика, но изрядно переборщил с резкостью линий. Не типичная грейморская внешность, такие ледяные принцы обычно близ Морнуота водятся. Но почему он кажется знакомым?

И пахнет тоже знакомо. Волк. Альфа… Хотя о последнем и без запаха можно догадаться: только альфа-самцы в любой ситуации держат себя так, словно им принадлежит весь мир.

— Не узнаёшь меня, милашка? — выдохнул мужчина. Чётко очерченный рот растянулся в нагловатой усмешке. — Помочь тебе вспомнить?

— Чувак, этот подкат постарше моей бабули будет.

Волк рассмеялся (и сделался совсем уж до неприличия хорош собой).

— Щенок сенбернара, — только и сказал он.