— Девочке нужны положительные эмоции, — значимо произнес Гарс с самой доброжелательной улыбкой, на какую только было способно его худое лицо, — едва ли она получит их, запертая здесь в одиночестве.

Мама судорожно всхлипнула, прижимая дрожащими пальцами платок к побелевшим губам, и это был единственный звук, что нарушил тяжелую тишину после этого заявления. Меня долго не хотели отдавать в ненадежные руки этих темных личностей, признаться, я даже начала восхищаться лордом Эллэри. Такое удивительное упрямство, которое, к сожалению, не смогло выстоять под уверенным напором сразу двух темноглазых чудищ.

В итоге меня послали.

В смысле, отправили собирать вещи, но с таким выражением лица, что я прямо посланной себя почувствовала и гордо удалилась, уже на лестнице позволив себе скривиться.

Просто зверски хотелось поплакать, так было себя жалко. Я тут одна, вообще в непонятном месте, в теле какой-то девицы, счастливая жизнь которой закончится осенью в день свадьбы… как-то совсем не таких изменений я себе хотела.

Девушки, паковавшие мои вещи — от слова «служанки» кололо язык — с опасением поглядывали на то, как я, меряя шагами комнату, нервно грызу ногти.

Были у меня подозрения, что раньше Селина заботилась о своем маникюре… так же, как о прическе и нарядах.

Едва ли я когда-нибудь смогу забыть, как в день, когда мне, наконец-то, позволили покинуть комнату, пришлось просидеть без движения час, дожидаясь, когда на моей голове уже возведут шаткую башню, и я смогу встать.

Это был самый тяжелый день в моей жизни. Платье жало в самых интересных местах, туфельки натирали ноги, а прическа подозрительно шевелилась, в любое мгновение рискуя распасться… ну, было у меня такое ощущение.

На следующий день мне с боем удалось отвоевать свое право одеваться так, как мне того хочется. С трудом отыскав в гардеробной пару брюк, несколько рубашек и даже тунику сложного кроя, я смогла вздохнуть с облегчением.

А домашние со временем привыкли, что их Селина, всегда очень любившая наряжаться, в один день изменила своим вкусам, и предпочла сложным прическам и изысканным платьям простую косу и брюки.

Хотя бабушка так и не смогла понять, почему ее внучка вдруг взялась считать, будто бы дома можно ходить в удобном, забив на красоту.

— Юная леди всегда должна быть безукоризненно одета, — возмутилась она как-то, вдавливая меня своим сильным голосом, тяжелым взглядом и авторитетным видом в пол.

— ‎Полностью согласна, — поддакнула я, пряча руки за спину. Слишком быстро бежала по садовой дорожке, слишком неожиданно упала и в итоге сбила коленки и расцарапала ладони, — пойду, приведу себя в порядок. Прошу прощения.

И вот теперь, наконец-то, я не буду мозолить взгляд пожилой леди своим непрезентабельным видом. Только она довольной совсем не выглядела.

И даже шепнула, церемонно обняв меня на прощание:

— Если по каким-то причинам ты решишь, что тебе там некомфортно, непременно возвращайся.

Чудища стояли в нескольких шагах от нас, у кареты и, по идее, не должны были услышать ее, но Гарс подозрительно весело хмыкнул аккурат после этих слов.

Я на это особого внимания не обратила, но вот бабушка не побоялась одарить его тяжелым взглядом.

— Я вверяю в ваши руки свою внучку, — холодно сказала она, крепко сжимая мои запястья, — хочется верить, что вы в состоянии о ней позаботиться.

— ‎С ней ничего не случится, — пообещал Вэйд.

А мне вдруг резко перехотелось отсюда уезжать. Селину тут любили, о ней заботились, а там меня что ждет?

Опыты улыбашки и хмурый женишок?

Будь я настоящей Селиной, ни за что бы не поехала с ними. А так, лишь неуверенно улыбнувшись на прощание, неловко забралась в темное нутро кареты, где забилась в дальний угол, планируя грустить там всю дорогу до моего нового дома.