Металл мигом окрасился в багровое, скрыв собой гравировку.

Агата подалась вперед и разбавила кровь несколькими каплями фиолетово-голубой жидкости. Объяснений в данном случае не требовалось. Я прекрасно знала, что это было – Люпитий, особое зелье, способное защитить от нападения вампира.

– Теперь очередь леди, – заявила ирландка, глядя прямо на меня.

Я послушно подала ладонь Даниелю, а тот, в свою очередь, настолько осторожно коснулся моего запястья, будто бы боялся попросту переломить его.

Резкая боль пронзила кожу, но я послушно выдержала это испытание.

Выдавив кровь в чашу, подобно Анджею, я вновь обратилась к нему взглядом: на его тонких губах играла легкая улыбка, а его прекрасные синие глаза так и прожигали меня насквозь своим любящим взглядом.

– Пусть моя кровь станет связующей нитью, между мной и моим супругом. Нитью, которая никогда не порвется, и приведет мое тело и душу туда, где будет обитать его. Sanguis ad sanguinem, anima ad animam, corpus ad corpus… – прошептала я.

Затем Агата закрыла глаза, а из ее уст полилась длинная, похожая на неведомое песнопение речь на том самом языке Манускрипта, что именовался Ультрумом.

Ирландка произносила слова так певуче и легко, будто знала его с самого рождения.

– Amen! – выдала она в завершение, а затем вновь обратилась к Даниелю:

– А теперь закрепим союз.

Анджей опустил свои пальцы в чащу и вытянул оттуда кольцо, что предназначалось мне:

– Заклинаю тебя, любовь моя. Вечность свяжет нас навсегда. Прах к праху, дух к духу…

Холодный липкий металл коснулся моей кожи и практически сразу же намертво закрепился на пальце. Словно пророс внутрь, стал его продолжением и неотъемлемой частью.

Затем, все те же действия повторила и я.

– Пусть Диамант станет таким, каким его создала сама Вселенная, – произнес Даниель. – Единым и непобедимым. Сила его безгранична, а любовь – вечна.

– Возьмите друг друга за руки, – приказала Агата, и мы с Анджеем мигом все исполнили.

Наши ладони соприкоснулись друг с другом, наши недавние шрамы соединились в одно целое, а кровь, что все еще продолжала сачиться из ран, смешалась друг с другом.

Ладони преподавателя так и запорхали над нашими, с неимоверной скоростью связывая их друг с другом толстой атласной лентой кроваво-красного оттенка.

Я почувствовала, как порез начал ныть еще сильнее, но не подала виду. Словно поняв это, Анджей осторожно прошелся кончиком своего большого пальца по моей костяшке.

– Обещаете ли вы любить, защищать, почитать друг друга и всех тех, чья душа и помыслы невинны до скончания веков?

– Обещаю и клянусь, – протянул Анджей, смотря прямо на меня.

– Обещаю и клянусь, – вторила ему я.

Затем Агата вновь принялась читать что-то на Ультруме с листов, что передал мне дедушка.

Даниель едва различимо вторил старой ирландке, очевидно, понимая каждое слово.

Когда губы пожилой женщины перестали шевелиться, она вознесла свою жилистую ладонь над чашей с кровью и выдала финальное «In saecula saeculorum… Amen».

– Познайте друг друга и поднесите свои свадебные дары друг другу.

Преподаватель аккуратно поднял сосуд с алтаря и поднес его Анджею.

Тот благодарно принял его из рук верного друга, а затем сделал объемный глоток.

Затем, я сделала то же самое. Солоноватая приторная жидкость с явными прогорклыми нотками на конце так и обожгла горло. Кровь. Моя и Анджея.

Агата окропила наши связанные вместе запястья Люпитием, а затем произнесла:

– Пусть эти свадебные дары навечно соединят друг с другом Амелию и Анджея точно так же, как эта лента… Во веки!

– Во веки!!! – отозвалось позади нас дружное эхо.