Во дворе трижды металлически клацнуло. Трижды болезненно вскрикнуло, и в последний раз голос звучал совсем отчаянно. Кого-то стошнило, судя по звукам. Какая-то женщина, кажется, соседка Софи́, пронзительно заголосила.

Послышались шаги, и внутрь постоялого двора как ни в чём не бывало вновь вошла гостья. Чьей-то рубахой она бесстрастно вытирала правую руку, измазанную алым.

– Итак, на чём мы остановились? – оглядев их обоих, произнесла орчанка.

– Что вам надо? – осипшим голосом задал вопрос Алан.

Фурия последний раз прошлась тряпкой по латной рукавице, удовлетворилась увиденным и швырнула её себе за спину в открытую дверь.

«Не могу сказать, что поступил бы иначе», – промолвил Ансельм. «Кто-то должен был научить их, что за длинный язык всегда приходится расплачиваться зубам. Пусть это будешь лучше ты, чем какой-то возница с дурным характером, что возьмётся сразу за нож».

Да-да, я действовала сугубо в воспитательных целях, – мысленно улыбнулась она.

– Дело касается вашего сына, – спокойно ответила орчанка.

– Эмерика или Аларика? – метнув взволнованный взгляд на молодых парней, уточнил владелец постоялого двора.

– Эдрика.

В зале повисла тишина.

– Эдрик… Мой сын умер, – непонимающе заморгал Алан.

– Он исчез! – с материнской яростью поправила его Мирабелла.

– Умер, – покачала головой девушка.

Хозяйка как-то резко постарела и осунулась. Тяжело опустилась на стул позади барной стойки, придерживаемая мужем.

– Я хочу рассказать вам, как это произошло.

– От… откуда вам это известно? – подал голос Аларик.

– Во время Пятилетнего Турнира в Артасонне барон и баронесса Шальбер признались в убийстве Ансельма кон Блэгарда.

Эмерик выронил молоток, который он сжимал всё это время.

– Перед смертью я беседовала с Ансельмом. Он поведал мне, что Шальберы убили Эдрика.

– Но… как же так? Зачем? Каким образом? – вопросы один за другим посыпались из бывшего виконта.

– Эдрик вступился за честь Ансельма. За это его и погубила эта пара лягушек в человеческом обличье, – подавляя злость, продолжила Фурия. – Во время Турнира их казнили. Ваш сын отмщён.

Ошарашенная новостями семья Вестель переваривала услышанное.

– Вы принимали участие в Турнире? – спросил Алан.

Фурия замялась. Она пришла сюда не ради того, чтобы похвастаться. Просто оповестить семью невиновно убитого.

«Скажи правду», – подал голос Ансельм. «Если есть возможность не врать, всегда говори правду».

– Я обвинила Анри кон Шальбера в убийстве Ансельма. Произошла ордалия, где я победила. Лорд-Наместник приказал казнить их обоих.

– Выходит, это вам мы обязаны за то, что его душегубы получили по заслугам? – подняла от пола опухшие глаза Мирабелла.

– Мне от вас ничего не надо, – отмахнулась орчанка. – Просто хотела, чтобы вы узнали правду.

Снаружи раздался топот ног.

– Стоять! – гаркнул, врываясь, усатый мужчина униформе городской стражи. – За нападение на жителей…

Фурия молча сунула ему под нос вассальный договор, подтверждающий её рыцарский статус.

– Бен и Джо сами напросились, Сэм. Они оскорбляли её, – устало произнесла хозяйка. – Если надо, я готова подтвердить это в суде.

Слуга правопорядка задумчиво подвигал усами, козырнул и покинул заведение.

– И всё же я чувствую, мы должны вас как-то отблагодарить, – протянул Алан.

– Мне от вас ничего не надо, – вновь повторила девушка. – Не собираюсь наживаться на вашем горе.

«Не оскорбляй их, Фурия. Это не тот случай, когда нужно горделиво надувать щёки».

– Я настаиваю, – твёрдо сказала Мирабелла.

– Хорошо. Вы правы.

– Возьмите этот перстень, – снимая с руки кольцо, слабо улыбнулся Алан. – Он достался мне от отца. Глупый символ давно утёкшего прошлого. Вам он послужит лучше, чем мне.