Ты стал счастливейшим на свете!»
«В аду одиночества…»
В аду одиночества,
В преисподней греха,
Чего тебе хочется,
Размерность стиха?
Вот трель соловьиная,
Трещанье дрозда —
Скрижали повинные
В груди навсегда?
Лепечут без устали
В устах смыслы слов,
Бессмысленность – круто ли? —
Визг, скрежет основ?
Вот небо весеннее —
Невесты фата —
Повсюду рассеяна,
Легка красота!..
Но тяжесть отмерена
Болью в груди.
Молчанье растерянно
Твердит: «Погоди,
Ты в дали те дальние,
Где гибельна мысль,
Где мольбы повивальные —
Соберись, соберись…»
«Заката длинные лучи…»
Заката длинные лучи
Скользили дружно вдоль лужайки.
В них тайны неба, в них ключи
К птиц перекличкам бурным, жарким.
Весна вернула наконец
Свое дыхание хмельное.
Запел без удержу скворец,
Испробовав того настоя.
Пошла вдруг крыша в пляс, чердак
Зимы обрушил построенья.
Какой-то ветреный чудак
Поднял, взъерошив, настроенье.
Грачи шальные и скворцы
Орали, трелями швыряли.
В тех трелях пели гнезд творцы,
Те, что, томясь, в ветвях шныряли.
И было весело. Душа,
Словно младенец, забавляясь,
Лепила образы, верша
В осуществленье прыть реалий,
Таких реалий, что легко
Рифмуются с хмельной весною.
С берез весельем, с огоньком,
С закатной неба синевою…
«Есть ты и я, и нечто третье…»
Есть ты и я, и нечто третье,
Что нас связует. Ты и я,
В костеле, храме ли, в мечети,
Пройдем как тени бытия.
Я весь в тебе, ты вся со мною,
Единомыслие – наш рай.
Теченье времени все смоет,
Животворят лишь сад наш, край.
Судьбы внезапное сплетенье
На годы долгие в одно,
О, нескончаемое пенье,
Что нашим третьим рождено!
Извне пришедшее в едино
Сплетает наши все миры,
В одно единое родимо,
В пожар из крохотной искры.
Мой первый взгляд на злату гриву,
На стан балетный, чистый взор
Определил души порывы,
Ее мгновенье и простор.
Бесчисленны весны мгновенья,
Блажен в них тела ввысь полет.
Пусть в храме мы – всего лишь тени,
Земного здесь мы – хмель и мед.
«Разволокнились нити ДНК…»
Разволокнились нити ДНК,
Дрожа от силы вдохновенья.
А по стене скитались облака,
Их мрак, свечение и тени…
В груди моей жил праздник-карнавал,
Базар восточный многоликий,
Коррида – раненый вставал
Мой бык, был бой великий!
Гремела цепь – раскована рука,
Конец сливался сладостно с началом,
И грация глядела свысока,
А радость то молчала, то кричала…
И ароматы воздуха весны
Вливались в сердца глубь потоком,
Границы стали все тесны,
А в грудь нагую било током…
И пламя – вспышками в окно.
Дождя, искрясь, катились слезы.
Горенью было все равно,
Что за окном безумны грозы.
Целуешь жадно – жар в ответ
Сливался с бездной воедино,
И, вспыхнув, ночь родила свет.
И черный облак стаял, сгинул!..
«Когда распускались бутоны радости…»
Когда распускались бутоны радости,
Когда расцветали цветы победы,
Жили ли вы, упоенные страстностью,
Даром, что ведали древние веды?
Ну, распахните каналы слезные,
Пусть наполнятся вольностью воды,
Искрами сердца, дерзкими грезами,
Жарким сияньем весенней природы!
Пыль и грязь стирая потоками,
Слез водопады душой обретали?
Таяньем льдов и жажды потопами
Ран схороны терзали вы, тайны?
Слышали ль вы надежд щебетание,
Мимо ушей пропустив крик вороны,
В шуме потоков весеннего таянья,
В пенье садов в цветенья коронах?
Скуку стряхните. Сердца свои детские
В путь отпустите скорее, на волю!
Мудрость споют фолианты вам ветхие,
В них – чудесам и чувствам раздолье!
Сердце мое помчит колесницею…
Откровенья коснувшись рукою,
Теплого тела целую ресницу я
Каждую, ввысь улетаю, раскован,
Ввысь улетаю я, в поднебесное —
Там расцветают желаний бутоны!
Пусть на мгновенье, оковы сняв тесные,
В сне сумасбродном, в безумия стоне!..
2. Настроение света
«Ранний июнь. Алый закат…»
Ранний июнь. Алый закат.