Филатов хмыкнул и хлебнул очередной глоток. На этот раз, зараза, даже не поморщился.

— Почему же не мое? — удивился он, — мне интересно, как живут мои работники.

Все чувства благодарности к этому мужчине испарились без следа. Я и сама не понимала, почему его вопросы так злят меня и выводят из себя. Сделала медленный вдох, поставила стакан в раковину и, заметив, что Олег отодвинул кружку, подошла и забрала ее.

— Как, уже уходите? — притворно расстроилась я и скрестила руки на груди, показывая всем своим видом, что только этого и жду.

Мужчина откинулся спиной на спинку стула, устроившись поудобнее и с наглой улыбочкой заявил.

— Я еще пирог не попробовал. А ты всегда такая гостеприимная?

— Могу с собой завернуть, как раз супругу угостите.

Выражение лица мужчины тут же поменялось, и мне моментально стало стыдно. Что я творю…

— Простите, Олег Николаевич, — попыталась улыбнуться, — просто я устала и сейчас, правда, не лучшая хозяйка…

Он демонстративно приподнял бровь и спросил равнодушным голосом.

— Федор утомил тебя?

Я резко повернулась к нему спиной, иначе не удержалась и высказала бы этому идиоту все, что о нем думаю.

— Я не собираюсь отвечать на этот вопрос. Моя личная жизнь вас не касается.

Стала с остервенением намыливать стакан, когда почувствовала, что Филатов подошел ко мне и прижался со спины. От неожиданности я вздрогнула и выронила стакан в раковину, расплескав хлопья пены прямо на платье. В шоке я не могла даже повернуться, замерла, слыша его дыхание рядом с собой.

— Ну же, расскажи мне Катерина, — мужчина замолчал и я почувствовала перемену в нем, словно из одного режима он перешел в другой. Таким Олега Николаевича я еще не знала, — он касался тебя здесь?

Раздался его тихий голос, и бедро обожгло прикосновением его ладони. Словно тысячи иголок вонзились в это место, мой голос дрожал.

— Что вы себе позволяете?!

Я попыталась развернуться, но Филатов прижался ко мне еще теснее, буквально впечатываясь в мое тело. С ужасом я почувствовала прикосновение языка к своей шее, и с губ сорвался тихий возглас. Его руки держали меня за талию, не позволяя пошевелиться, я дрожала, чувствуя, как подкашиваются колени, и ненавидела себя за это. Эта пытка длилась вечность. Но затем я услышала его шепот прямо в ухо.

— На его месте я бы отлюбил каждый миллиметр твоей кожи.

Я даже не успела вникнуть в его слова, как почувствовала, что он медленно расстегнул молнию на платье. Это стало последней каплей. Вскрикнув, я резко вырвалась из его захвата, развернулась и оттолкнула его от себя. Мне хотелось его ударить. Злость, казалось, переполняет меня до самых кончиков пальцев. Но в большей степени я злилась на саму себя. Это невозможно, но именно на этого ублюдка мое тело откликнулось, и мне стало на самом деле противно от себя.

— Я хочу, чтобы вы ушли, — я старалась не смотреть на него, боясь увидеть самодовольную ухмылку на его лице, — уходите.

Филатов мягко прикоснулся к моему подбородку, заставляя посмотреть на него. В его глазах не было и капли веселья. В них горело пламя, которое напугало. Перед глазами вспыхнула сцена того самого поцелуя в его доме, и, зажмурив веки, я замотала головой.

— Сладких снов, Катерина.

Сказав это, он отпустил меня и исчез из кухни. Некоторое время я все еще продолжала стоять с закрытыми глазами, не веря в реальность происходящего. Слышала, как Филатов зовет мальчиков и прощается с Тиной. Мне хотелось выбежать и прокричать ему, чтобы больше не смел появляться в моем доме, чтобы хотя бы здесь оставил мне чувство защищенности. Но я понимала, насколько это глупо. Застегнув дрожащими руками молнию, я стала отмывать кастрюлю, даже не подумав переодеться.