— Прямо сейчас я уезжаю к родителям, — сказала жена.

Я просто кивнул и пошел на кухню. Налил себе бокал с виски и позвонил Зарецкому. Друг не отказал мне в просьбе пожить у него в квартире, и я тут же вызвал такси.

Сидел в темноте, думая над тем, что жизнь — говно. Знал, что мне надо пойти и умыться, хоть немного убрать следы своей «счастливой семейной жизни», но мне не хотелось абсолютно ничего. Слышал, как Таня вышла через заднюю дверь дома и уехала. Как же меня все достало. Мне просто нужно выбраться из этого дома. Стены физически начали давить на меня. Иногда мне казалось, что я сойду с ума от такой жизни. Не знаю, где находится мой предел и сколько я еще смогу это терпеть.

Глаза привыкли к темноте, и я уловил какое-то движение. Сначала напрягся, а потом по силуэту различил, что это наша новая няня. Начал копаться в памяти и вспоминать имя этой Пампушечки. Черт, от прозвища, которое я ей придумал, кушать захотелось. Катя! Точно.

Женщина тихо зашла на кухню, потоптавшись на месте, открыла холодильник и что-то из него достала.

— На ночь вредно есть, ты не слышала, Екатерина? — черт, она мне здорово подняла настроение своим поведением.

7. 7

Олег

Такая забавная. Катя на удивление начала отвечать мне на равных, будто не из моего кармана ей платится зарплата. Каждую мою колкость женщина парировала, а потом и вовсе удивила, когда достала аптечку. Видимо, женушка на славу поработала над моей физиономией. Мстительная сучка.

Только сейчас обратил внимание, что у Екатерины очень живые глаза. В смысле, ей можно и не говорить ничего, ее взгляд говорит сам за себя. И вот сейчас ее глаза просто вопят о том, что я конченный мудак, но ей меня жалко. Я ненавижу, когда меня жалеют. Мне тут же до одури захотелось, чтобы она смотрела на меня с тем же обожанием, что и другие женщины. Наверное, для того, чтобы потешить мое расцарапанное эго.

Я тут же начал ее провоцировать. Мне казалось, что еще пара слов и женщина грохнется в обморок, потом тащи ее тушку до комнаты… Хотя нет, я бы ее здесь и оставил, а то еще грыжу заработаю.

Но Пампушка удивила меня, она решилась влепить мне пощечину.

Я перехватил ее руку и крепко сжал. Как, впрочем, и вторую руку. И для закрепления эффекта просунул колено между ее ног, чтобы не лягалась.

— Вот так и смею, Катька.

Поднял ее руки над головой. Алкоголь, коварный гаденыш, окончательно затуманил мне мозг.

— Пустите меня, — стараясь сдержать дрожь в голосе, потребовала Катя.

Я лишь покачал головой.

— Да что Вы творите? Немедленно пустите меня! Животное! Рогатый! Бабник!

Женщина начала вырываться, я видел, что ей стало страшно, а в ответ лишь ухмыльнулся краешком губ. Странно, обычно с женщинами все с точностью до наоборот в моей компании.

— Какие комплименты. Не упрекай меня, Пампушечка, за то, что я — бабник! — придвинув свое лицо вплотную, прошептал я, глядя ей в глаза.

Женщина дышала часто и тяжело, с каждым ее вдохом, я чувствовал прикосновение ее груди ко мне. По телу прошла дрожь. Придвинул лицо еще ближе, между нами оставалось только пара миллиметров. Чувствовал ее дыхание на своем лице, а бешеный стук ее сердца отдавался вибрацией мне в грудь.

— Если бы я был однолюб, то до тебя бы очередь не дошла, Катерина, — серьезно сказал я.

— Вы отвратительны! — с отвращением сказала женщина.

Заиграл мой телефон, приехало такси. Я чмокнул женщину в губы.

— Но иногда я бываю охренительно клевым, — подмигнул ей, — присмотри за моими мелкими, Катя, пока меня не будет.

Странное чувство, я доверяю этой женщине. А я ведь ее даже не знаю…

Сел в такси и поехал на квартиру к Косте.