Просторный зал таверны заполнял гомон голосов, звон посуды и музыка. Все как всегда, каждый увлеченно проводил время сообразно своим вкусам. Фенрир кивнул Ирвейну, тенью скользнувшему из-за двери, не предназначенной для входа посторонних. Каким-то неуловимым чутьем вампир определил, что его главный покровитель покидает заведение, и тут же проявился, дабы проводить, выказав тем самым уважение.

Данталиан с заинтересованной улыбкой слушал щебет Виан, но те, кто хорошо знал наследного асурендра, заметили бы в глубине его глаз скрытую напряженность и беспокойство, с которыми он наблюдал за уходящим кузеном. Он уже сталкивался с похожим состоянием у Лили и опасался, что брат может натворить глупостей. Казалось бы, какое дело существам, пропитанным тьмой, до мирских страстей? Тем парадоксальнее выглядело положение вещей в действительности: теряя эту хрупкую связь с чувственной составляющей их жизни, они теряли и часть себя.

Нечто подобное произошло с его дядей, вторым Темным лордом Эрдануром Оливьером. После смерти супруги он окончательно отказался от того, что придавало демонам сходство с другими расами, населяющими миры Триквестра. Своеобразное, конечно, но все же живое проявление эмоций.

Как правителя и одного из глав семьи упрекнуть дядю было не в чем, только вот Дант очень и очень не хотел, чтобы Фенрир пошел путем своего отца. Если наследному асурендру рано или поздно предстоял обряд слияния с темным абсолютом, после которого он при всем желании не останется прежним, то Фенрир имел больше возможностей для выбора своего будущего. Данталиан искренне желал, чтобы брат не ошибся с маршрутом.

Не подозревая о том, какие мысли бродят в голове кузена, уверенный, что тому хорошо, Фенрир с некоторой растерянностью оглядел каменную площадку, расположенную вблизи Точки перехода в Средний Мир. Перемещаясь, он ни о чем конкретном не думал, но отчего-то был уверен, что подсознание выберет конечными координатами его покои. Выходит, нет. Тем лучше: сейчас идея прогуляться по побережью, подышать морским воздухом казалась наилучшей.

Вскоре он уже ощущал под ногами песок, а волосы спутал налетевший ветер-проказник. Фенрир всегда приходил к морю в самые пасмурные для души времена, будто оно могло излечить, ободрить, подарить просветление и уверенность в лучшем будущем. Наверное, дело было в том, что переменчивая, как и он сам, стихия обладала мощью к великим разрушениям. При этом она равнодушно набегала на берег и откатывалась обратно, не так уж и часто по-настоящему угрожая людишкам, наивно полагающим, что сумели ее покорить.

Асурендр мог часами наблюдать за этим действом, выбросив из головы любые мысли. Порою такая отстраненность помогала решить что-то важное, на чем долго не удавалось сосредоточиться, и найти выход. Так или иначе, море манило и влекло его. Поэтому Фенрир нисколько не удивился, что, расслабившись, на инстинктах, проложил привычный маршрут по направлению к…

Перед мысленным взором встал силуэт рыжеволосой девушки с синей бездной в глазах. В принципе, время не столь позднее для визитов, но и не так уж чтобы и раннее. Особого повода являться к Алинро не имелось, а признать, что просто-напросто рядом с ней станет легче, он упрямо не захотел. Отчего-то произнесенные напоследок слова Рейн смутно тревожили и без того неспокойное сердце.

Да пошло оно, граус браст!

Терзается, словно сопливый не пойми кто! Было и было. Не иначе драконье пойло годится только для дамских потребностей, от ящеров так и жди заподлянку. Асурендр криво улыбнулся, продолжая неспешно брести вдоль кромки воды. Дант бы оскорбился несправедливой хулой его подарка, но ведь про себя думать можно все, что заблагорассудится.