– Где находится «Глобус»? – спросила Валентина.

– За мостом в Саутварке, – ответил он. – На самом деле, это новый «Глобус». Городской совет и его пуританские сторонники разрушили старый театр несколько лет назад. Новое здание было построено за рекой, около Беар-Гарден. Это довольно неприятный район, но днем он обычно безопасен.

– Представление похоже на рождественские пантомимы, Патрик?

Он улыбнулся:

– Нет, в тысячу раз лучше, Вал. В пантомимах играют старые пьесы, восходящие к таким давним временам, что за столетия слова изменились. Кроме того, это простые истории. Пьеса, написанная господином Шекспиром или бедным Кристофером Марло, – это совершенно особое мастерство. Я не понимаю, как им удается складывать слова так, чтобы они звучали удивительно.

– Почему Кристофер Марло «бедный»?

– Он был убит в драке в таверне несколько лет назад. Этот человек был гением и… совершенно сумасшедшим.

– Я помню, как ваша сестра Велвет рассказывала, что встречала его при дворе. Он ей не понравился. Она сказала, что он пытался позволить себе вольности по отношению к ней.

– Да, это вполне похоже на Марло. Он считал, что ему все позволено. – Патрик хихикнул. – Воображаю, как Велвет выгнала его.

День был великолепный. Ярко светило солнце, и почти не было ветра, что необычно для января. Они ехали к реке, в направлении Лондонского моста. Саутварк с его театрами, Беар-Гарден с тавернами находились на другой стороне реки. Мост скорее напоминал улицу, раскинувшуюся над Темзой. По обе стороны моста стояли здания, в которых находились лавки, жилые дома и модные публичные заведения. Проезжать по реке под мостом можно было постоянно, за исключением двух раз в день, когда прилив был особенно высок, и в это время проход под мостом становился слишком опасным для всех, кроме дураков и любителей острых ощущений.

Лондон был шумным городом, и Валентина подумала, сможет ли она когда-нибудь привыкнуть к нему. Непривычными были для нее и отбросы на улицах, превращающихся в грязь во время дождя или снега. Вонь стояла ужасная даже зимой, но еще хуже летом, как сказал ей Патрик. Что касается крыс, она была поражена тем, как нагло и беспрепятственно они роются в кучах мусора на улицах, не боясь людей. Проходящие мимо не обращали на них внимания, направляясь по своим делам мимо зловонных куч и даже не глядя на красноглазых грызунов.

Карета стучала колесами по Лондонскому мосту. В Саутварке карету тут же окружили попрошайки, и леди Бэрроуз поняла, почему лорд Бурк настоял на том, чтобы взять с собой помощника кучера и двух грумов, ехавших сзади. В обязанности этих слуг входило отбиваться от попрошаек и устранять препятствия на пути, чтобы кучер Джон мог беспрепятственно управлять лошадьми. Когда они приедут в театр, четверо слуг останутся охранять карету, чтобы ничего не было украдено.

– Откинься назад, – предупредил Патрик Валентину. – Когда они видят женщину, они понимают, что у нее есть драгоценности, и находятся такие наглецы, которые могут ворваться внутрь кареты и сорвать их с тебя.

Хотя ее плащ был надежно застегнут на серебряные застежки, леди Бэрроуз последовала совету своего спутника, плотнее завернувшись в плащ и натянув подбитый мехом капюшон, чтобы скрыть лицо.

Карета свернула в узкий переулок, который вел прямо к театру, и большая часть преследователей исчезла. Над театром развевался флажок, означающий, что в этот день будет дано представление.

Валентина наклонилась вперед, и ее красивое лицо, выглядывающее из-под бархатного, отороченного мехом капюшона, казалось лорду Бурку лицом молоденькой девушки, чье заветное желание наконец исполнилось. Ему страшно хотелось поцеловать ее, но он понимал, что время и место сейчас неподходящие.