Пришлось помогать. К окраине Минска вышли под утро. Осень все сильнее вступала в свои права. Небо затянулось тучами, начинал моросить мелкий противный дождь. Небольшой ветерок дорисовывал мрачную осеннюю картину.

Около семи утра с юго-востока в Минск вошли двое: бригаденфюрер СС Зольг Фон Вандер и его адъютант штурмбанфюрер СС Отто Шиллер. Они уверенно шли по улице, иногда вскидывая руки встречным патрулям. Остановили их только раз. Какой-то сильно дотошный гауптман, возглавлявший патруль, тщательно изучал документы и потом спросил, что они делают на улице в такую рань. На что получил ответ от бригаденфюрера, типа «не ваше дело, гауптман». Потом офицеры СС, все-таки объяснили, что их машина сломалась где-то в переулке этого чертового города, и спросили дорогу к дому Вильгельма Кубэ. На что получили очень вежливый и исчерпывающий ответ.

К дому добрались около девяти утра. Ровно в девять открылись ворота, и из них выехали три машины, два легковых мерседеса и грузовой Opel Blitz 5. Стекла в легковушках были завешены шторками, поэтому определить, в какой едет Кубэ было невозможно. Бригаденфюрер с адъютантом переглянулись и начали движение вдоль высокого забора, обнесенного сверху колючей проволокой.

–– Ich hoffe, es ist nicht aktiviert6, – негромко сказал бригаденфюрер своему спутнику.

–– Я тоже на это надеюсь. – Еще тише ответил штурмбанфюрер.

И так, мило беседуя, они прошествовали пару кварталов, и зашли в небольшой ресторанчик. Если бы не заклеенные окна в зданиях и постоянные патрули на улице, то никто бы не сказал, что сейчас война. Люди шли по своим делам, кто-то спешил, кто-то просто прогуливался. Вот только лица у всех были печальные. Вот проехала машина с солдатами. Вот патруль проверяет у кого-то документы. И лишь изредка доносятся то ли раскаты грома, то ли звуки канонады. Андрей уже и забыл, когда он так спокойно сидел в уютном ресторанчике, попивая чай и наслаждаясь спокойной жизнью. За соседним столом расположилась респектабельная пара: мужчина средних лет и дама, по всей видимости, жена. Они сделали заказ и сейчас о чем-то возбужденно шептались. Андрей прислушался.

–– Представляешь, снова поймали подпольщиков. Пытались убить этого палача Кубэ. – Теперь чуткий слух Андрея ловил каждое слово. Мужчина продолжал, полагая, что его никто не слышит, кроме жены. – Буквально два дня назад взяли мужчину и женщину. Пытались мину под машину подложить, когда ремонт делали. Теперь точно охрану усилят.

–– А я слышала, что он снова указ подписал о расстреле двух тысяч активистов. Когда ж это закончится? – Женщина утерла глаза платком. – Когда же эта проклятая война закончится?

«Скоро, совсем скоро все закончится», – подумал Андрей. Они расплатились и вышли из ресторана.

Было 23 сентября 1943 года. Вечерело. Двое офицеров в форме СС выходили из лесу. За плечами одного был небольшой рюкзак. Второй шел налегке. Они двигались по направлению к городу. Ночь обещала быть темной. «Значит, все верно делаем, если природа нам помогает», – между делом подумал Андрей. Все было обговорено не один раз, роли были расписаны. Точнее одна роль. Его, Андрея. Театр одного актера. И одного зрителя тоже (во всяком случае, он очень надеялся остаться незамеченным, лишний шум бы привел к провалу задания). Весь план, который они придумали, и который утвердило командование, уже не годился. Сегодня днем был оговорен и принят запасной.

Где-то в душе Смирнов понимал, что этот план и был основной, что командир специально не доложил о нем, зная, что его изначально не примут. Только те, кто видел лейтенанта Ветрова в действии, могли бы дать согласие на такой план. А кто видел его – те не жили долго. Кроме него, Алексея Смирнова. Лишь раз, мельком, он увидел, на что способен его командир. Он не понимал, как обычный человек может так двигаться. Но когда в комнате находятся четверо вооруженных немцев, и туда через дверь врывается, нет, даже не врывается, а как-то проникает один человек, вооруженный только ножом, то результат ожидается один. Одна смерть. Но не в случае с их командиром…