– Они тормозят, – проговорил Кильон. – Может, наконец решили… – Он осекся.

Передняя дверь второго такси распахнулась, и из салона выбрался упырь. Он неуклюже замер возле машины – точь-в-точь большой серый паук. Водитель такси исчез.

– Что ты сказал?

Упырь забрал из салона шляпу, водрузил ее на лысую серо-зеленую голову и пошел в их сторону. Он двигался, как на шарнирах, выбрасывая вперед длинные ноги, словно механическая кукла. Через каждые несколько шагов упырь поднимал револьвер и стрелял по такси Мероки и Кильона.

– Он догоняет нас, – предупредил Кильон.

– А ну стой! – велела Мерока водителю.

Тот обернулся и изумленно переспросил:

– Остановиться?

– Сказала, остановись! – Для пущей убедительности девушка пальнула через стеклянную перегородку.

На приборной панели появилась дымящаяся дыра. Водитель рывком убрал руки с руля, и такси со скрипом остановилось.

Мерока распахнула дверцу со своей стороны, – держась за ручку, наполовину высунулась из салона и разрядила в упыря револьвер. Серая фигура покачнулась, уронила шляпу, но равновесие удержала. Упырь хромал дальше, правая нога волочилась по земле, лодыжка неестественно вывернулась, выражение лица в полумраке не разглядишь. Пули забарабанили по двери, одна вдребезги разнесла окно. Мерока словно ничего не видела и не слышала. Она невозмутимо раскрыла барабан револьвера и принялась его перезаряжать. Прервавшись на мгновение, девушка пошарила под курткой и протянула Кильону маленький изящный револьвер – ни дать ни взять дамский.

– Он заряжен?

– Взведи курок один раз – и можно стрелять. Найдешь курок?

– Постараюсь.

– А для меня что-нибудь найдется? – поинтересовался таксист из-за разбитой перегородки.

– Найдется, – отозвалась Мерока. – Добрый совет. Не высовывайся, мать твою!

Мерока снова открыла огонь, – резко приподнимаясь, она стреляла через разбитое окно, длинный ствол револьвера дергался в такт каждому рывку. Пули дырявили одежду и тело упыря и тонули в нем, как галька в глубоком озере. Кильон высунулся в окно с другой стороны, выстрелил из «дамского» револьвера – отдача у него была совсем не слабая – и почувствовал, что стреляет в нечто бесплотное, призрачное.

Стало казаться, что им по силам лишь задержать упыря, но тот вдруг споткнулся: выстрел Мероки снес ему полруки с револьвером. Упырь наклонился, поднял револьвер целой рукой и заковылял дальше, продолжая стрелять. Он прошел уже полпути от брошенной машины.

– Что это за звук? – насторожилась Мерока, перезаряжая револьвер.

– Какой еще звук?

– От ангельской пушки.

Поглощенный перестрелкой, Кильон ничего не замечал вокруг, но после слов Мероки прислушался. Ангельский пистолет лежал на заднем сиденье такси – наверное, выпал у Кильона из кармана. И жужжал, словно внутрь залетела злая оса. Кильон накрыл пистолет ладонью и тотчас отдернул руку, невольно вскрикнув: таким раскаленным тот оказался. Жужжание усилилось. Прежде невидимые стыки засияли розовым.

– С ним надо что-то делать, – проговорила Мерока.

Кильон отложил револьвер, нащупал в кармане пальто носовой платок, обернул им руку и схватил жужжащую штуковину. Тепло мгновенно проникло через ткань. Пистолет дребезжал, грозя вот-вот рассыпаться на куски. Кильон уже подался вперед, готовясь швырнуть ангельское оружие в упыря, как дрожание прекратилось. Пистолет не остыл, но больше не жужжал.

– Мясник, бросай эту чертову хрень! – заорала Мерока. – Бросай, пока мы все не подорвались на ней!

Но Кильон только крепче сжал пистолет. Как теперь выглядело ангельское оружие, сказать было трудно – оно еще было скрыто под носовым платком. Но сомнений не оставалось: пистолет преобразовался, настроившись на более примитивную форму существования.