Я раскрыла глаза только после того, как услышала, что Дариан покинул палату. Чтобы притупить душевную боль, я начала причинять себе физическую, до боли кусая нижнюю губу и сжимая кулаки так сильно, чтобы мои короткие ногти могли с силой впиться в мои ледянные ладошки.

Доктор вошёл в палату меньше чем через минуту. На вид ему было не больше сорока пяти лет и выглядел он так, как может выглядеть только переполненный сочувствием мужчина, каждую пятницу наверняка выпивающий по литру пива, чтобы хотя бы на один вечер отрешиться ото всех тех страданий, которые ему приходится лицезреть на своей любимой работе.

У доктора в руках была твёрдая папка небесного цвета, в которой, как вскоре выяснилось, пряталась история моего физического состояния.

– Что со мной? – подождав несколько секунд, наконец полушёпотом спросила я.

Прежде чем заговорить, доктор тяжело выдохнул, словно пытался взять себя в руки.

– У Вас сотрясение головного мозга третьей степени, серьёзный вывих левого плеча, ушиб большей части левой стороны туловища, особенно пострадала нога… Так же на вашем теле множество царапин и гематом различной степени тяжести. В случаях, подобных Вашему, люди зачастую лишаются способности двигаться или какой-нибудь части тела и даже жизни, Вы же, если так можно выразиться, отделались лёгким испугом.

Я молчала, чувствуя, как к моим глазам подступают слёзы.

– Это всё? – подождав несколько секунд, неожиданно осипшим голосом поинтересовалась я, будучи уверенной в том, что о самом страшном вслух ещё не сказано.

Посмотрев на мою руку, сжимающую одеяло на животе, доктор вздохнул ещё тяжелее, чем в первый раз.

– Вы потеряли ребёнка… Но это ещё не всё… – чтобы не смотреть мне в глаза, мужчина уставился в свою папку. – Выкидыш прошёл сложно… Из-за обильного кровотечения мы Вас едва не потеряли и нам пришлось сделать переливание крови… Возникли некоторые последствия… – здесь он помолчал подольше. – Есть вероятность, что вы больше не сможете забеременеть…

Моё сердце замерло… Всё даже хуже, чем я думала?.. Нет. Всё не может быть так плохо…

Наши взгляды с доктором пересеклись.

– Каковы прогнозы? – я уже хрипела, а не сипела, с горечью ощущая, что до моей первой слезы остались считанные секунды.

Время пошло.

– Поймите, в случаях, подобному Вашему, уже чудо то, что Вы не просто выжили, но не получили серьёзных повреждений… – прошло пять секунд. Доктор вновь пересёкся со мной взглядом, после чего понял, что тянуть больше не сможет, да и нельзя. – Один процент против девяносто девяти… Это значит…

– Что я никогда не смогу стать матерью… – одними губами произнесла я, почувствовав на них соль горячей воды, хлынувшей из моих глаз неконтролируемыми потоками. – Кто об этом знает?..

– Все ваши близкие… – внезапно перешёл на полушёпот доктор и вдруг добавил. – Но только о выкидыше… О его последствиях для вашей репродуктивной системы мы пока ещё не говорили…

– Никому не говорите, – закрыла правой ладонью свой дрожащий рот я.

– Хорошо, – уверенно согласился доктор, едва уловимо кивнув головой.

Он и вправду никому не скажет, я в этом не сомневалась, как и была уверена в том, что всё о моём состоянии уже знает как минимум один человек. Дариан всегда всё знает. Иначе он не был бы собой.

Я лежала повернув голову влево, чтобы не смотреть на Дариана, сидящего справа от меня. Рассматривая холодную стену, я пыталась дышать ровно, игнорируя льющиеся из глаз слёзы. Прошло пять часов с момента моего разговора с доктором и наступила ночь – начало первого часа. Не смотря на мою просьбу никого не впускать в мою палату, полчаса назад Дариан всё-таки решил наплевать на моё желание. Когда он вошёл, я задала ему один-единственный вопрос, ответ на который, наконец, пролил свет на происходящее.