Староста помогла Лане чем могла, подсказав, куда обратиться, но, как и предполагала Лана, свободных мест не оказалось. Только на следующий семестр, и то надо было вставать в очередь, молясь всем на свете богам, что отчислят или переведут побольше народу, чтоб ей хватило места.

Марина, так звали старосту, предложила один рисковый вариант, выбора у Ланы не было, и пришлось согласиться. Вариант был тайком пробраться в общагу и пожить у Марины с ее соседкой. Спать придется на надувном матрасе, зато под крышей.

Лана, найдя в потоке новую подругу, подхватила ее под руку, и две девушки двинулись к выходу из здания. В общагу проникнуть без пропуска было так же сложно, как и попасть на засекреченную военную базу. У военных были дневальные, дежурные, караульные с автоматами, разные системы слежения и минные поля вокруг, а в общаге была баба Нюра.

Про бабу Нюру в универе ходило множество легенд. Вплоть до того, что здание общежития построили вокруг нее. В основном слухи и легенды поступали от старшекурсников, которые их услышали от своих таких же старших товарищей, но и молодое пополнение, живущее в общаге, частенько закидывало свою партию историй в общую копилку.

По всему услышанному, баба Нюра имела нечеловеческие рефлексы, абсолютный слух, распространяющийся на все этажи, от первого до последнего, и паранормальную способность перемещаться по общежитию с помощью волшебных дверей. Она, точно натренированная овчарка, выискивала нарушителей и, отловив, вцеплялась намертво. И не только нарушителей. В общаге невозможно было выпить или выкурить косячок. Баба Нюра отслеживала все по своей сети видеокамер, строго карая за любое нарушение. Она без каких-либо сожалений или жалости к виновникам обращалась в деканат, и того могли даже отчислить, не говоря о том, что сто процентов он потеряет свое место в общаге при любом раскладе.

Конечно, Лана прекрасно понимала, что это лишь слухи и, скорее всего, все это знатно утрированно. Развлечений было мало, а пустить новый слушок про великую и ужасную бабу Нюру было святым делом, но все равно Лана испытывала дикий страх. Тем более что достанется не только ей, но и Марине. Старосте, которая просто по своей доброте душевной идет на такой риск. Лана была очень благодарна ей, но все равно переживала за обеих.

Девушки спустились в парадный зал и, быстро проскочив его, вышли на улицу. Как только разговаривавшая с Мариной Лана подняла голову, она так сильно сжала руку новой знакомой, что та даже вскрикнула.

Такую реакцию Ланы вызвали два обстоятельства.

Во-первых, возле колонн, поддерживающих второй выступающий над входом этаж, стоял Андрей. Он, точно нашкодивший ребенок, в банальной попытке уладить все сраным букетом стоял с ним в руках. Вид у него был потрепанный, будто он не спал всю ночь.

Что-то внутри Ланы всколыхнулось, и ожили казавшиеся уже похороненными под толстым слоем отвращения чувства к своему бывшему парню. Лана сама удивилась, почему так произошло. Видимо, она все еще любила его. Не так, как раньше, естественно. Уже нет. Но как-то точно. Чувства казались другими, далекими, сильно притупленными, но они еще были.

Лана, увидев своего бывшего, пыталась быть сильной. Она не собиралась бросаться ему на шею, нет, девушка испугалась, что может сдать позиции, чего она очень не хотела.

Андрей, завидев Лану, оттолкнулся от колонны, на которую опирался, и пошел навстречу. Лана, шепнув Марине, чтоб та шла домой, пообещав в скором времени созвониться с ней, гордо вскинула подбородок, взяла чуть левее, старательно показывая своему бывшему, что не намерена выслушивать его оправдания.