МакКой резко поворачивает голову ко мне, и я теряюсь от увиденного: её глаза почти полностью заволокла тёмная пелена, словно кто-то изнутри черепа жжёт кострище и всё заволокло чёрным дымом, на лбу широкая глубокая ссадина, а с губ срываются капли багровой крови. Блеснувшие в свете фар острые обнажённые клыки и невидящий затуманенный взор не предвещают ничего хорошего. Тяжело сглатываю, но биту не опускаю, цепляясь за неё, как за спасательный круг.

– Карен, – произношу полушёпотом, свято веря, что она может образумиться.

От неё пахнет страхом и болью. А ещё кровью моей сестры. Черты лица такие острые, что можно было бы предположить, что она долгое время голодала. И она бледная. Я практически вижу белое сияние её кожи в лунном свете.

Это не она, – едва успеваю подумать я. – Это не та Карен.

Но время потеряно, и я уже прижата к асфальту обезумившей вампиршей. Боль растекается по всему телу, начиная с усиленно пульсирующего затылка. Бита выкатилась из руки, а сознание накатами уплывает в неведомые края. Волны бессознательного всё дальше уносят от берегов реальности. Мир утекает, растворяясь.

Хорошо приложилась… – успеваю подумать прежде, чем окончательно отключиться.

Воскресенье. После полуночи

Просыпаюсь от лёгкого дребезжания оконного стекла. Это явление вполне можно было бы принять за землетрясение, но всё остальное в спальне неподвижно. Внутреннее чутьë подсказывает, что это не просто природное явление. Напряжение липкой субстанцией окутывает нутро. Я буквально чувствую, что вот-вот что-то произойдёт, и от этого горло сжимается, заставляя дышать глубоко и с усилием.

Через пару мгновений рама распахивается и с грохотом бьёт по стене, чудом оставшись целой, от чего меня прошибает конвульсией. Холодный ночной воздух быстро заполняет комнату. Подскакиваю с кровати также быстро, как и сердце к горлу, и мчусь закрывать окно. Координация подводит, но в итоге мне удаётся справиться с задачей, хоть и прищемив при этом палец. Боли не чувствую, всё внимание сейчас нацелено на другое:

Я точно его закрывала на замок перед сном, – мысль надоедливо свербит, ещё больше вгоняя в ужас.

Дверь в комнату открывается, и я снова вздрагиваю. На пороге, в тусклом свете ночника из коридора, стоит мамина фигура. Всё это напоминает какой-то эпизод из фильма ужасов, но само присутствие мамы меня успокаивает. Она – мой ориентир в новом мире, где существует магия. Она поможет мне во всём разобраться. Всё будет хорошо.

Мама ведёт головой, осматривая комнату, после чего мягким неслышным шагом подходит ко мне.

– Кошмары? – не громко спрашивает она и поправляет бежевое кашемировое пальто.

– Окно раскрылось, – пожимаю плечами.

Хочу предположить, что это мог быть ветер, но переключаю внимание на посторонний звук. Тихий, еле уловимый шёпот растекается в пространстве, словно шелест листьев.

– Её нет… Её здесь нет…

За последние несколько дней потусторонний голос стал чётче. Теперь я могу разобрать, что именно он говорит, но о чём – пока остаётся загадкой. И всё равно по коже ползут мурашки. Привыкну ли я к этому когда-нибудь?

– Снова голоса? – мама кладёт мне руки на плечи. – Одри, что они говорят?

Не видя её глаз, я чувствую, что она всматривается мне в лицо.

– Он как будто расстроен… – шепчу я и вслушиваюсь, но призрак замолкает также резко, как и начинает.

– Что он говорит? – повторяет мама.

– Что её здесь нет, – отстранённо отвечаю, пытаясь услышать ещё что-нибудь.

Несколько секунд тишины и раздумий.

– Кого? – всë-таки задаёт она уточняющий вопрос.

– Не знаю, – устало вздыхаю я.

Что-то меня настораживает, внутренний колокольчик тихонько звенит на задворках сознания. Перевожу внимание на маму.