Анжела схватила Игоря за руку и потащила. Игорь застонал:

− И откуда в тебе столько сил! Ты прямо ведьма! Выпила из меня всю энергию и вытянула все жилы…

Анжела засмеялась:

− Сам хорош! Измочалил меня, как бык-производитель!

− Конечно! А кто орал: «Еще, еще, еще…!». Я чуть концы не отдал, чтобы ты успокоилась! Вампир энергетический!

Накинув пледы, они уселись за столик. Анжела протянула Игорю бутерброды. Торопливо глотая их и запивая длинными глотками пива, оба любовника ели молча. Иногда, в перерывах между жеванием и глотанием они обменивались улыбками, взглядами, полных нескрываемого желания. В их взглядах не было того, что касалось бы чувства любви, нежности, признательности. Ничего, кроме плотской страсти обладания. Они желали друг друга как животные, подчиняясь зову инстинкта плоти. Подступавшая ночь обещала быть жаркой, изматывающей, беспощадной битвой. И ставкой для каждого из них в этой ночи было божественное наслаждение. Ничего, кроме наслаждения.

И был вечер… И была ночь… В полусумраке ночника на обширном подиуме страсти, блестя влажными округлостями, извивалось нечто женско-мужское. Прихотливые позы перетекали из одного немыслимого положения в другое, такое же невозможное для человеческой конструкции. Казалось, от пароксизма страсти стонал и раскалился воздух. То вздымаясь вверх, то ломаясь под напором телесной силы, они отдавались делу совокупления с такой истовой энергией, как будто им было отпущена последняя ночь в их жизни.

Анжела в последних искрах сознания отмечала места проникновения в нее всплесками боли. После буйного взламывания гигантской машиной парня ее изнурённого влагалища, наступила очередь другой узкой, тесной тропинки любви. Игорь, рыча от переполнявшего его предела возбуждения, ломился в непроходимое отверстие анала с беспощадной силой дикого зверя.

Отпихивая от себя закаменевшее от напряжения тело парня, Анжела плакала от разрывающей ее боли. Игорь был невменяем. Он не замечал ни ее плача, ни ее тонких, изящных рук, изо всех сил упирающихся в его бедра. Протискивая головку члена в едва видную точку меж плотного ущелья ягодиц, он словно тисками сжимал бедра Анжелы. Насаживая ее на член, все глубже входивший в запрещенное природой отверстие, Игорь хрипел от усилия напряжения.

Тело Анжелы восприняло его произвол как лишение девственности. Оно отозвалось диким вскриком, дернувшись в судороге женского отчаяния и безнадежного испуга. И, вместе с тем, испустив несколько капель крови, это девственное место пропустило в себя извечное мужское начало, − член ослепленного страстью самца.

Ночь торопливо покидала это место невероятной битвы, будто не в силах выдержать его жара. И только к утру, когда засеревшее за окном небо впустило робкие струйки света, поразительная химера человеческой субстанции распалась на две половинки. Спасительное беспамятство дало им возможность пару часов на то, чтобы вновь обрести индивидуальность. Они снова стали Анжелой и Игорем…

Очнувшись от забытья, Анжела некоторое время смотрела на спящего любовника. Его профиль едва вырисовывался на фоне стены. Но даже в таком свете она различала его красивое, медальной чеканки, лицо. Она прикоснулась пальчиком к его переносице и провела им по носу. Игорь наморщил нос и чихнул. Потерев ладонью нос, он открыл глаза:

− Ты уже не спишь?

− Как видишь.

− Ага. Нашла забаву, − будить человека изуверским способом.

− Тебя только так можно разбудить!

− Сколько времени?

− Я думаю, пора вставать. У тебя есть кофе?

− Поищи там, на кухне. На полке металлическая коробка. Растворимый еще остался.