Коснуться его души не осмелилось ни Сознание, ни Воля.

Так беглецы оказались на улице. Сознание и Воля позволили себе чуть больше отведенного им времени побыть на свободе, удерживая все общество "Паранормальное – нормально" в относительном отупении, чтобы никому из его многочисленных обитателей не пришла в голову мысль поинтересоваться положением дел Мериленда или Мейерса, а затем вернулись к Винтеру. В тот же миг все общество зажило прежней жизнью, а Джулиан в кабинете своего ученика вышел из глубокого транса. Сразу же жуткая усталость и слабость заставили его сгорбиться в кресле. Бывший Великий колдун не нашел в себе сил, чтобы подняться, голова кружилась, глаза слипались. В конце концов, он уронил голову на грудь и сразу же уснул. Но до самого последнего момента в его голове билась мысль:

"А я не так слаб, как казалось…"

Аргус и Оуэн оказались на улице. Бегом, не оглядываясь, пересекли детскую площадку, словно в насмешку поставленную под окнами "Паранормальное-нормально". На бегу Аргус сорвал с себя белый халат и выбросил в ближайшую урну. Молодые люди смогли перевести дух, только когда покинули широкий тенистый двор и очутились возле проезжей части. Мимо с шумом проносились машины, куда-то спешили пешеходы, двери ближайшего супермаркета то и дело раздвигались и сдвигались, впуская кого-нибудь внутрь или выпуская наружу. Такой будничный, такой естественный городской шум, давно позабытый двумя беглецами, подействовал на обоих успокаивающе. Так, наверное, чувствуют себя вчерашние заключенные в свой первый день на свободе.

Оба испытывали одинаковое чувство удивления. Пустые коридоры и никакой охраны на выходе – все это настораживало. Как будто какой-то неведомый союзник мог знать об их плане и помочь им. Аргус подозревал неладное, но так и не решился поделиться своими подозрениями с Оуэном. Он все еще до конца не доверял ему. И боялся погони. И сильно сомневался, что они смогут долго скрываться от ищеек Перова, более того, еще и искать обладательницу Арктического огня в таких условиях.

Оуэн внешне был совершенно спокоен, но мысли его неотступно вертелись возле незнакомца с волшебными глазами. Обстоятельства, так удачно сложившиеся в их пользу, и отсутствие каких-либо трудностей на пути – все это наводило на мысль, что он приложил к их побегу свою изящную руку. И Оуэну это сильно не нравилось. В людское бескорыстие он давно уже не верил (к тому же, в бескорыстие такого человека) и не хотел быть слепым орудием в чужих руках.