– Ты забыла, кто тебя всему учил, – его голос стал глубоким, рокочущим, глаза бегали, разглядывая каждую мою деталь и, в конце концов, остановились на губах.

– Не забыла бы, если бы кое-кто не врал мне на каждом шаге! – завопила я, крайне возмущённая.

– Ты злишься? – не унимался он, удивившись моему тону.

– Злюсь ли я? О, да. Ещё как. – я попыталась спихнуть его с себя, но он не сдвинулся с места.

Он поднял свои глаза к моим и долго в них вглядывался. Словно опять читает книгу. Он оторвал руку от каменного пола, взялся за мой подбородок и слегка приподнял его. Он стал нарочито медленно наклоняться и, когда я подумала, что он вот-вот меня поцелует, он изменил угол наклона головы и едва касаясь моего уха так, что его обдувало жарким дыханием прошептал:

– Ты такая красивая, когда злишься. – Коул коснулся в невесомом поцелуе кончика моего уха, затем провёл носом дорожку до щеки, а после остановился возле моих губ. – А пахнешь малиной и морозной свежестью, в рассветное зимнее утро. Такая же бойкая и своенравная, как холод, кусающий тебя за нос и руки. – когда он всё это говорил его голос звучал низким тембром и был наполнен хрипотцой. Так мужчины обычно говорили с любовницами или желанными женщинами. Всё моё нутро напряглось, а тело предательски выгнулось к нему на встречу. Он оставил ещё один поцелуй в уголке моих губ. Рядом с ним, во мне пробуждалось странное первобытное желание. Он слишком близко, но в тоже время недостаточно. Рукой, которой он держал мой подбородок прошёлся вдоль шеи, между грудей и спустился на талию. Коул улыбнулся своими идеальными губами.

– Если не хочешь, чтобы Тарк и Колдрен, съели все твои любимые булочки, советую поспешить. Боюсь, Лэя не сможет их долго сдерживать, эти паршивцы ужасно прожорливы.

Внизу живота разлилось опасное тепло, которое устремлялось ещё ниже, из-за чего я скоро плохо буду соображать. Я сделала судорожный вдох стараясь совладать с собой, но до меня начал доходить смысл сказанной им фразы.

– Ты до сих пор смеешь меня здесь удерживать, зная, что там в опасности мои булочки? – я округлила глаза. – это бессовестно с твоей стороны! – он рассмеялся, задрав голову высоко к небу, от моей по-детски наигранной паники.

– Я буду звать тебя "Маленький, смертоносный пирожок", готовый разорвать глотку за свою булочку, – пошутил он и рассмеялся ещё сильнее. Его смех вибрировал во мне, а тело предательски отзывалось.

– Ты ничего не понимаешь! – я сделала злой вид и ткнула кулаком в его плечо, – слезь с меня. Я обязана их спасти!

– Чтобы съесть самой? – его приступ смеха закончился, но веселье еще не прошло.

– Естественно! – он встал сначала сам, потом подал руку и помог подняться мне. От резкого движения я немного пошатнулась, он подхватил меня за талию, и я оказалась в очередной раз прижатой к стене. Откуда она взялась? Её же тут не было? Коул провёл рукой по моим волосам.

– Даже, если ты уйдёшь глубоко в себя, я вытащу тебя оттуда, обещаю. Но ты должна бороться. Ты сильная, Айла. И ни один разговор не должен выбивать тебя из колеи, иначе твои враги использует это против тебя самой. Я всегда буду рядом, но справиться с собой можешь только ты сама. – он наклонился, вдохнул запах моих волос, которые всё ещё держал и поцеловал в особенно чувствительное место за ухом. По коже тут же пробежали мурашки, а ноги предательски подкосились. Внизу живота разыгрался опасный пожар. Коул отодвинулся и мой взгляд упал на выпуклость между его ног. Я прикусила губу, в надежде не поддаться соблазну.

– Будь добр, сделай так, чтобы это оказалось правдой, – сказала я, изображая равнодушие. Хочет поиграть? Пусть. Так легко я не сдамся ему.