– То есть мы не можем обвинить О’Дрисколла? А значит, мы не можем сказать, что Колливер говорит правду насчет него, но врет насчет Кэша. Чтобы скрыть свое собственное участие или по какой-то другой причине. Разве это не подрывает тактику, которой, по вашему мнению, мы должны воспользоваться?
– Можно сказать, что подрывает. Но точнее было бы сказать, что полностью рушит ее. – Майкл все еще улыбался. – Если только Кэш не передумает.
– А он может?
– Я думаю, что вероятность высока. И здесь вступаете вы, Дженни. Я хочу, чтобы вы поработали над ним. Каждый день, пока длится процесс. Пока он не даст нам разрешение напасть и на Колливера, и на О’Дрисколла.
– Вы хотите, чтобы я повлияла на клиента? – потрясенно спросила Дрейпер. Майкл не сомневался, что и это для нее в новинку. – Хотите, чтобы я заставила его изменить инструкции?
– Я лишь хочу, чтобы он сказал правду, Дженни. Этот мальчик – сам себе злейший враг. Он слишком молод и наивен, чтобы уберечься от пожизненного заключения, поэтому наша задача – защитить его от самого себя. И если для этого вам придется подтолкнуть его в правильном направлении, то я не против.
Восемнадцать
Джоэль Леви нетерпеливо похлопала по рулю. Машины, ехавшие по Брикстон-роуд в южном направлении, двигались не быстрее пешеходов. А может, и медленнее. Так продолжалось последние пятнадцать минут пути.
«Наверное, люди гадают, что вызвало пробку», – подумала Леви, глядя на ползущие впереди машины.
Они, может, и гадали, но она-то знала наверняка.
Находившееся где-то впереди, пока еще вне зоны видимости, полицейское заграждение делало то же, что и всегда, – вынуждало людей замедлиться. Чтобы посмотреть, что происходит. Естественная человеческая реакция. Пробка была лишь побочным эффектом.
Место, куда направлялась Леви, находилось недалеко, прямо на пересечении Брикстон-роуд и Электрик-авеню. Не более чем в полукилометре от нее. На преодоление этого расстояния ушло еще десять минут. Гораздо дольше, чем требовалось обычно, несмотря на то что движение в Брикстоне всегда было медленным.
Наконец Леви повернула налево, на Электрик-авеню, за полицейский кордон. Ей не пришлось даже показывать удостоверение, чтобы ленту, преграждающую дорогу, подняли: ближайший полицейский сразу узнал ее. Едва оказавшись по ту сторону ленты, она припарковалась у обочины, вышла из машины и осмотрелась.
Электрик-авеню, названная так потому, что на ней впервые в Лондоне появились электрические фонари, была торговой улицей с магазинами и рынком. Мелкие магазинчики располагались на первом этаже одинаковых трехэтажных домов, объединенных общей стеной. Эти дома тянулись по обеим сторонам длинной извилистой улицы. Отсутствие каких бы то ни было зазоров между домами было необычным: казалось, вся улица состоит из двух монолитных блоков.
В любой другой день к постоянным магазинам добавились бы рыночные палатки, бегущие по всей длине улицы. Но сегодня их было не видно. Электрик-авеню была перекрыта, ее торговцы стали еще одной жертвой преступления, которое привело сюда Леви.
– Они в том здании, мэм.
Ее размышления прервал голос полицейского, чьего имени Леви не помнила. Словно по щелчку переключателя ее внимание сосредоточилось на деле.
– Когда установили заграждение? – спросила она, мысленно отмечая номер дома, на который указал полицейский. В этом не было необходимости. Все остальные дома на улице были закрыты.
– Примерно два часа назад, мэм. Вскоре после того, как обнаружили тела.
– И во сколько это было? В 7 утра? В 7:30?
– Примерно так, мэм, да.
– Значит, рынок уже открылся? – Леви показала на опустевшую дорогу.