Заметим, что в научной литературе нередко именно геометрическое пространство, в котором находятся участники социального взаимодействия, интерпретируется как социальное пространство. Так, Т. И. Черняева, разрабатывая архитектонику социального пространства, трактует его неоправданно широко. В этом подходе «социальное пространство как социологический конструкт, отражающий порядок сосуществования вещей, людей и идей, является родовой категорией для понятий «социальная реальность», «социальный мир», которые тождественны друг другу в своих сущностных измерениях, однако в их содержании сосредоточены разные исследовательские установки»[69]. При таком подходе социальное пространство отличается от геометрического только наличием нематериальных фактов – мира идей. По существу строго очерченное понятие «социальное пространство» подменяется другим понятием «социальная реальность», с чем нам трудно согласиться. Термин «социальное пространство» иногда употребляется еще более упрощенно. В такой трактовке оно включает в себя «размещение производительных сил, территориальные проблемы, в том числе проблемы градостроительства»[70].

Поэтому в анализе образовательного пространства мы будем отделять пространство «объективного размещения тел» от социального пространства как «порядка социальных позиций». Совпадение пространства позиций с «пространством размещений» также как А. Ф. Филиппов, будем интерпретировать как «частный случай взаимоналожения более общих различений»[71].

Однако наиболее последовательным развитием классической традиции интерпретации социального пространства применительно к современным реалиям представляются нам взгляды П. Бурдье. В обществе риска, характеризующемся высокой энтропийностью, неопределенностью, высокой социальной мобильностью разных типов связи индивида с его позицией, социальные координаты, о которых говорит Сорокин, уже не так ярко выражены. В таких обществах широко распространено занятие одним индивидом нескольких значимых статусных позиций (например, работа по совместительству). Поэтому все более актуальным становится различение статусных позиций и занимающих их индивидов как автономных реалий. «В самом общем виде пространство социальных позиций сводится к пространству взглядов (prises de position) через посредство пространства диспозиций (габитусов). Другими словами, система дифференцированных расхождений, определяющая различные позиции по двум главным измерениям социального пространства, соответствует системе дифференцированных расхождений в свойствах агентов (или сконструированных классов агентов), а значит в их практиках и благах, которыми они располагают. Каждому классу позиций соответствует класс габитусов (вкусов), сформированных социальными обусловленностями, ассоциированными с соответствующим положением, и – при посредстве этих габитусов и их порождающих способностей – систематический ансамбль благ и свойств, объединенных между собой сходством стиля»[72].

Следовательно, в трактовке Бурдье, социальное пространство – это надындивидуальная реальность, состоящая из структурированных социальных отношений. Ученый определяет социальное пространство как «ансамбль невидимых связей, тех самых, что формируют пространство позиций, внешних по отношению друг к другу, определенных одни через другие, по их близости, соседству или по дистанции между ними, а также по относительной позиции: сверху, снизу или между, посредине»[73].

Таким образом, в обществе должны существовать объективные структуры, независимые от сознания и воли агентов, которые способны стимулировать, направлять или подавлять социальные процессы. В основе этих структур лежит сам механизм взаимодействия между людьми.