– Шел по улице и меня сбила с ног собака. – буркнул он, не придумав ничего лучше.

– И какой же породы?

– Я взрослый человек! – не удержав вспылил Хидеки. – Мама, мне восемнадцать лет! Я имею полное право приходить домой в каком мне заблагорассудится виде, когда мне это только вздумается!

– А я, как твоя мать, имею право знать, что с тобой произошло. Вдруг тебя избивают, а ты даже сдачи дать не можешь.

Слова о его слабости подействовали на Хидеки, как искра на пустую канистру из-под бензина.

– Их было двое! И это я их побил! – стал он, разгорячившись, врать в большей степени себе, чем матери.

– Отец бросил нас, но я!.. я никогда не сбегал! … – задыхаясь от ярости и ударяя по стене, вопил Хидеки – Я не трус как он!

– Не смей!

Пощёчина звонко щёлкнула по лицу Хидеки. Отдаваясь в ушах этот звон давил в создавшейся пустоте и ужасал своей нелепостью. Он хотел ещё что-нибудь ей сказать, и слова буквально копились у него на языке, но пощёчина слишком твёрдо врезалась в его мозг, всплыв совсем свежими воспоминаниями драки. Судорожно хватая ртом воздух от скопившейся ярости, Хидеки молча ушёл к себе в комнату швырнув в ванну пальто и хлобыхнув дверью.

Его мать же в это время, не в силах признать очевидного мучилась мыслями о том, что могло статься с её сыном. Он всегда был каким-то молчаливо улыбчивым, никогда не жаловался, а на вопросы о школе отвечал лишь вскользь. Ей и не могло прийти в голову, что он что-то скрывает… Она поздно приходила с работы и мало его видела. Не находя успокоения в обычных отговорках почти всех матерей о том, что во всём виновата компания и прочие внешние условия, она решила выйти проветриться.

На улице смеркалось. Зажигались фонари. Одинокие прохожие неторопливо прохаживались по ярким ночным улицам Осаки. Впереди ярко горела неоновым светом широкая вывеска бензоколонки.

За тонированными, светящимися стеклами прилегавшего к заправке магазина средних лет женщина, держа в руках корзинку, из погнутых прутьев которой свешивалась какая-то банка, шла к кассе, чтобы оплатить покупку. Сзади рванула дверь магазина. Какой-то низкий мужчина в маске на лице заскочил в магазин, чем-то нервно размахивая, выкрикивая нечленораздельные звуки и злобно оглядываясь на окружавших его людей. Корзина с продуктами наклонилась, и стеклянная банка с грибами скользнула в раздвинутые прутья дна. Испуганно взвизгнул мужчина. Что-то быстро сверкнуло в воздухе и раздался оглушающий грохот. В воздухе запахло порохом.

* * *

Луч яркого утреннего солнца весело гулял по размытым дождём улицам. Выглянув из-за дома, он скользнул в окно спавшему Хидеки и тот, поёжившись в постели, проснулся. После хорошего сна вчерашний день представлялся сплошным мраком и поражал своей нелепостью. Особенно вчерашняя ссора. Решив, что он слишком отдался своему ужасному настроению и наговорил лишнего, Хидеки решил для себя, что ему стоит извиниться. Но в квартире никого не было. Только телефон глухо зазвонил из оставленной матерью куртки.

«Чтож, наверное, вышла на улицу в магазин» – подумал он.

И вспомнив, что он вчера вопреки обыкновению не сделал этого сам, Хидеки ещё больше в этом убедился. Он пошёл в ванную умываться, надеясь, что, когда он проснётся окончательно, всё прояснится. Прояснение не замедлило прийти. Хидеки вспомнил, что вчера оставил замачиваться пальто. В дверь постучали.

– Здравствуйте, я следователь пятого отдела Шибадзаки Кодзуки. – представился зашедший в дом человек, – Я веду расследование по делу попытки ограбления. Скажите, где вы были вчера в девять часов вечера?

– Я спал.