Именно в экономическом разрушении и заключался смысл этих мер. Соединенные Штаты надеялись, что, столкнувшись с такими трудностями, иранское население начнет сомневаться в том, что ядерные амбиции государства действительно того стоят. В Вашингтоне рассчитывали, что в какой-то момент у иранского руководства не останется выбора, кроме как сменить курс и отказаться от ядерной программы в обмен на смягчение санкций. Ставка США была смелой, но она оказалась выигрышной.

В 2013 году иранцы избрали президентом Хасана Рухани, умеренного прагматика (по иранским меркам), – довольно серьезные перемены после восьми лет правления агрессивного Ахмадинежада. Предвыборная декларация Рухани включала два обещания: во‐первых, он посулил заключить ядерное соглашение с США в обмен на снятие санкций; во‐вторых, он заявил, что это снятие приведет к быстрому восстановлению экономики. Для остального мира избрание Рухани стало многообещающим событием: оно показало, что иранцы считают спасение экономики более важным, нежели реализацию ядерных устремлений руководства страны.

В день своего вступления в должность Рухани поклялся положить конец «гнетущим санкциям Запада»[65]. Однако в Иране власть не полностью находится в руках президента. Многолетний высший руководитель Али Хаменеи [66] является гораздо более влиятельной фигурой, нежели избираемые на ограниченный срок президенты. На тот момент Хаменеи находился у власти уже почти четверть века. Он присутствовал на инаугурации Рухани. Высший руководитель напрямую напомнил Рухани, что Иран должен «противостоять заносчивости и запугиваниям»[67]. Путь к ядерной сделке не выглядел простым.

Поборник жесткого курса Хаменеи не желал идти на уступки по ядерной программе Ирана, считая переговоры с западными странами не просто унизительным делом, но и пустой тратой времени. Если учесть количество переворотов, которые, как считается, американские и британские спецслужбы организовывали на территории Ирана с 1950-х годов, глава государства, вероятно, полагал, что нельзя доверять Америке и Европе. По мнению Хаменеи, конфликт с США также является частью самоидентификации режима[68]; по его словам, Тегерану «нужна вражда с Америкой, [исламской] революции нужна вражда с Америкой»[69].

Мотивы, по которым Хаменеи выступал против ядерного соглашения, выходили за рамки политики. Подобные ему сторонники жесткого курса близки к Корпусу стражей исламской революции (КСИР), который официально является одним из видов вооруженных сил Ирана. Но деятельность КСИР выходит далеко за рамки военного сектора. Эта военизированная группировка также контролирует значительную часть иранской экономики, особенно в энергетической и строительной отрасли. Санкции означают, что многочисленным компаниям, принадлежащим КСИР, не приходится конкурировать с международным бизнесом. КСИР не заинтересован в отмене ограничений: ведь эта организация, долгое время находившаяся под санкциями, получала от них прямую выгоду.

Хаменеи оказался между реформаторами, которые хотели заключить ядерное соглашение, чтобы спасти экономику, и сторонниками жесткой линии, которые противились идее сотрудничества с ненадежными западными державами. Какое-то время ядерная программа представляла собой один из важнейших пунктов политической повестки дня Ирана – даже если осуществлялась в ущерб экономическому развитию. Однако вскоре у Хаменеи не осталось выбора, кроме как сменить курс. Иранская экономика находилась в отчаянном положении, и избиратели выразили желание добиться отмены санкций. Вскоре после избрания Рухани Хаменеи дал иранским дипломатам разрешение на переговоры с Вашингтоном по ядерной сделке