– Вчера я долго не мог уснуть…

Вечер с красивой женщиной, понятно, гормоны играют, попробуй уснуть, когда прокручиваешь в мыслях, как бы вы могли, если бы представился случай… Так она подумала в тот момент, я видел по ее взгляду, не столько смущенному, сколько все-таки призывному.

– И мне показалось… Нет, я точно знаю: в нашем доме нарушаются законы физики.

Я сообщил это нейтральным тоном, как о наблюдении вполне рядовом: действительно, почему бы в многоквартирном доме не нарушаться, например, закону сохранения массы? Однако эффект от моих слов превзошел все ожидания. Лючия уронила ключ, который звякнул и тут же куда-то завалился, так что искать его нам пришлось вместе, низко склонившись и чуть ли стукаясь головами: картинка точь-в-точь как в опере «Богема», я очень надеялся, что и результат окажется… скажем, не совсем таким, как у Пиччини, я не собирался объясняться Лючии в любви (да? Я мог это сказать совершенно искренне?), но какое-то взаимное понимание после совместного ползания по полу должно было между нами установиться. И еще: я видел глаза Лючии. Выражение ужаса – вот что было в ее взгляде.

– Куда же он… – бормотала она, бессмысленно шаря рукой по полу и стараясь не смотреть в мою сторону.

– Нашел! – воскликнул я и подал Лючии злополучный ключ. – Прошу прощения, что напугал…

– Ну что вы, – сказала она. – Напугали? Вздор.

Мы опять на «вы»?

– Позвольте пригласить вас на настоящую итальянскую чайную церемонию, и я расскажу, что видел.

– Хорошо, – сказала она. – Уговорили. Через час. Мне нужно кое-что… Только имейте в виду, синьор Кампора: ненадолго.

– Как будет угодно синьоре.

Дверь захлопнулась перед моим носом.

Час, оказавшийся в моем распоряжении, я провел с пользой: купил в лавочке за сквером упаковки «Ахмада», «Хальеса» и «Эльдара», самых дорогих сортов чая (синьор Лугетти платит), чашки взял в кафе «Марекьяре», дав хозяину залог в сорок тысяч лир (при всей их загадочной красоте чашки столько не стоили), лимоны, сахар, коньяк – это у меня уже было… в общем, когда через час я постучал в дверь восьмой квартиры, у меня все было готово, включая два микрофона, обнаружить которые сумели бы только эксперты из военной контрразведки.

Лючия открыла дверь, и я не удержался от восхищенного возгласа.

– Спасибо, – улыбнулась она, будто я произнес изысканный комплимент по поводу ее изумрудного цвета платья, ее ярко накрашенных губ, ее изумительного янтарного ожерелья и ее каштановых волос, которые она всего лишь причесала, но получилось замечательно, лучше просто не бывает.

Мы прошли ко мне, и следующие полтора часа были самыми бессмысленными в моей практике, поскольку говорили мы о чем угодно, но только не о том, что меня интересовало на самом деле. Надеюсь, что чай Лючии все-таки понравился – если не процедурой приготовления, которую я сочинял на ходу, то хотя бы вкусом и ароматом. И еще рюмочка коньяка с долькой лимона… И восторженные взгляды…

А потом, глядя ей в глаза, я сказал:

– Да! Я же хотел о законах физики. Вы не поверите, но мужчина… гм… вышел из вашей квартиры… То есть, я хочу сказать, прямо из стены.

Понятно, что я умею следить за выражениями лиц людей, с которыми разговариваю. Чего я ждал от Лючии? Что она хлопнется в обморок? Или закатит глаза и воскликнет: «Не может быть»? Она не сделала ни того, ни другого. Она вообще ничего не сделала. Поставила чашку на стол и сказала задумчиво:

– Как, вы сказали? Из стены? Вы уверены?

– На сто процентов! – воскликнул я.

– На сто процентов, – повторила она. – Странно. Это был мужчина?..

– Мужчина, – кивнул я. – В темно-синем костюме, среднего роста, седой, выправка скорее военная…