Впрочем, все эти идеи о похищении и сокровищах были чепухой изначально: никого, кроме синьора Гатти, в квартире не было и быть не могло. Типичная загадка запертой комнаты: все окна во всех комнатах и службах были закрыты и заперты изнутри на задвижки или замки, все стекла целы, синьор Гатти не любил свежий воздух, он всегда закупоривал свое жилище и проветривал его, по словам привратника, раз в неделю, но делал это быстро и уже минут через десять после того, как открывал окна, закрывал их опять, полагая, что набранного за это время кислорода ему хватит для дыхания на всю следующую неделю. Входная дверь тоже была заперта изнутри на ключ, который так и остался торчать в замочной скважине после того, как дверь взломали.

В общем, получалось так, будто синьор Гатти сидел в своей коляске, пил чай с бутербродом и внезапно исчез, испарился, дематериализовался. Если бы он решил встать с коляски (почему нет?), то коляска не стояла бы на тормозе, придвинутая к столу так, что выбраться из нее было невозможно – равно как и сесть.

Первым делом мой приятель Антонио прошелся по связям исчезнувшего. Это оказалось не так уж трудно для экспертов-программистов, которым был передан изъятый в квартире Гатти довольно старый ноутбук; то есть, футляр был старым, от Хьюлет Жаккард, но начинка – новая, включая самые продвинутые гаджеты. Гатти вел обширную переписку, чтобы не чувствовать себя одиноким и всеми покинутым. Тем не менее, он, похоже, ощущал себя таковым, если судить по сохраненным письмам и протоколам Ай-Эн-Кью. В списке контактов синьора Гатти насчитывалось триста восемьдесят шесть имен – по большей части, иностранных пользователей, один из которых, как выяснилось, проживал на австралийской антарктической станции Уайт Берд. Но и в самом Риме у синьора Гатти было немало виртуальных знакомых – с них, естественно, Антонио и начал свое расследование.

Он рассказал мне о том, как это происходило, своими словами, поскольку в краткой справке по делу об этом ничего написано не было.

– Ты знаешь, Джузеппе, – вытирая платком пот со лба и шеи, сказал Антонио, – это просто кошмар какой-то. Интернет делает людей актерами. Они все играли – каждый свою роль и бывало, что всякий день – разную. В списке контактов у Гатти была милая девушка лет восемнадцати, Оливия ее звали, на фото – красавица. Наши компьютерщики ее вычислили… как-то они это умеют делать – по номеру компьютера в сети, кажется. Мы поехали по адресу, а там оказался старый хрыч, лет под восемьдесят, очень активный старикашка, бывший военный летчик, он этой Оливией и представлялся, не только синьору Гатти, естественно, но, похоже, Гатти был одним из немногих, кто принимал личность Оливии за чистую монету… Как бы то ни было, этот старик – его фамилия Овиролли, вот он в списке свидетелей, – несколько раз соглашался прийти на свидание с синьором Гатти, но, естественно, в последний момент все отменял, воспламеняя воображение бедного инвалида.

– А что же синьора Лугетти? – напомнил я.

– Да, синьора Лугетти. Она тоже была в списке контактов.

– Вот как? Вы ее допрашивали, как свидетеля?

– Нет, ты же видишь – ее нет в списке. Она познакомилась с Гатти два года назад, написала ему письмо с каким-то вопросом… то ли он ей написал… сейчас я и не помню, это неважно. Они довольно долго обменивались письмами, а потом переписка прекратилась, ну, ты знаешь, как это бывает… иссякли темы, угас интерес… В контактах ее имя осталось, но в архиве писем не было…

– Тем не менее, ты вспомнил ее имя в связи с делом Гатти. Если она была всего лишь одной из сотен…