Ва и сам хотел бы знать.

– Может, болотная тварь? – Морковка вздрогнула, снова вспомнив оскал на расстоянии локтя от своего лица и страшную вонь из пасти.

– Связано ли она как-то с этой повозкой? – озвучил вопрос Чу, на который ни у кого не нашлось ответа.

– Думаете, оно придет за нами сюда? – Громила тихонько выглянул из окна, но на дворе было спокойно. Никто не ломился через плетень, не долбился в дверь.

– Знаете, если было бы нужно, нас бы уже жрал этот монстр, хрустя косточками. Что-то или кто-то остановил его. Я слышал свист…

– И я, и я, – загалдели вполголоса друзья, подтверждая слова Ва.

– То есть эта тварина вроде домашнего зверька у какого-то психа? – глаза Чу нездорово заблестели от догадки, которая пришла в голову и всем остальным тоже.

Но о своем видении Ва не решился рассказать.

***

На опустевший берег вышел человек. Одернул зацепившийся за растущий под ногами репей подол затертого кожаного плаща, столь неуместного в теплую летнюю ночь. Свет двух уцелевших факелов отразился в солнечных очках, немного криво сидящих на переносице. Поскреб щетину на подбородке, глянул на зажатый между пальцев наспех выструганный из ветки ивы свисток и зашвырнул его в реку. Посмотрел на масштаб бедствия. «Этот мир ждут перемены, и вряд ли приятные», – мелькнула мысль. Даже он иногда был бессилен, хотя монстра Пограничья остановить смог. Еле успел. «Граница уже нарушена». Снял шляпу, провел пятерней по влажным волосам, закурил. Огонек сигареты вспыхнул в ночи, едкий табачный дым окутал лицо. Незнакомец покачал головой, обошел вокруг искореженный автомобиль, пнул от досады спущенное колесо, зарывшееся наполовину в песке.

«Пора, пожалуй». Здесь ему больше нечего делать, по крайней мере этой ночью. Явись он пораньше, масштаб бедствия был бы иным, поменьше. Но время не вернуть вспять, не здесь. Ботинок вдавил в песок докуренную почти до основания сигарету. А когда он поднял ногу, на песке не осталось ни следа от табачного изделия. А спустя миг тень от ближайших кустов растворила мужчину, приняла в свои объятия.

Предрассветный час – самое тревожное время. Если вам довелось проснуться в этот момент, то зачастую вы не сразу сможете понять, где вы находитесь. Это очень тонкая грань, разделяющая тьму и свет. Мерзкое время, где схлестываются «еще не» и «уже не». Еще не утро, но уже не ночь. Мужчина в плаще был не последним посетителем на песчаном пляже Хвыри у того места, где река делала резкий поворот, и где совсем недавно неистовствовал страшный зверь, охотившийся на четверку друзей.

Некоторые люди любят говорить, что самое темное время – перед рассветом, имея в виду, конечно же, не сам факт полного отсутствия света – незадолго до рассвета не так уж и темно – а скорее состояние души. Если в глубокую ночь можно еще встретить на улице праздно шатающиеся парочки или возвращающихся с вечеринок или еще откуда гостей, то перед рассветом улицы настолько пустынны, насколько это возможно.

Возле одного из затухших факелов стоял джентльмен. Аккуратно зачесанные назад седые волосы, гладко выбритое морщинистое лицо, бесцветные глаза. Черный костюм с иголочки: идеально отутюженные брюки, пиджак на три пуговицы, черный тонкий галстук и накрахмаленный ворот белоснежной рубашки, лакированные черные туфли, на которые не попала ни одна песчинка. Он стоял и смотрел на разодранный автомобиль, который оказался тут по большой ошибке.

– Недосмотрел, – выдохнули губы в прохладу едва зарождающегося утра. – Упустил.

Пальцы сжались в кулак так сильно, что побелели костяшки пальцев. «Надо торопиться, времени не так много в запасе». Мужчина как никто другой знал, что весь хрупкий мир держится на балансе определенных сил. И чтобы этот баланс выровнять или удержать, порой требуются титанические усилия. Подчас нечеловеческие. И он неплохо справлялся с данной задачей. Но в последнее время нарушения границ стали все чаще, и это беспокоило стоящего на песке человека. Хотя беспокойство – не совсем верное слово. У людей не найдется такого выражения, точно характеризующего состояние души этого мужчины.