Жека листает журнал, натыкается на какую-то статейку про Ван Клик Энтера, из жизни знаменитых хикки. Ван Клик Энтер впал в депрессию… Жека тихонько вырывает страницы, щелкает зажигалкой. Заворожено смотрит, как пламя пожирает Ван Клик Энтера. Не будет никакого Ван Клик Энтера. Сгорит Ван Клик Энтер. Гнать его. А на его место Жека придет. У Жеки никакой депрессии не будет, можете не сомневаться…

Жека читает какой-то фантастический рассказ, как какой-то фрезеровщик выиграл билет, по которому можно попасть в город. И стал жить в Городе. Написали, что он на поезде в город уехал. Чушь собачья, нет таких поездов… Да сейчас уже никаких поездов нет, электричество экономят…

Жека тоже писал фантастический рассказ. Как кто-то однажды свалился по ту сторону пирамиды, только не погиб, а упал туда, куда пирамида все вещи заглатывает. И было у этого у Кого-То всегда жрачки до хрена, и дом свой, и велосипед, и много чего еще. Только жекин рассказ в журнал не взяли.

Глаза у Жеки слипаются, журнал падает на пол. Жека еще успевает подумать, кто все эти истории каждый месяц сочиняет. Про Ван Клик Энтера и Джабриэллу. Про город, в котором все есть, и вечное лето. Про машины и яхты.

А то ведь нелегко придумывать про то, чего нет…

Летят искры.

Летят люди.

Летит все.

Жека собирает велосипеды, быстро-быстро-быстро, раз колесо, два колесо, прикрутить, привинтить, гаечный ключ пляшет, рвется из рук. Следующий. Следующий. Следующий. А конвейер вертится, вертится все быстрее, падают, падают колеса, больше, больше, больше.

– Жека-а-а! – орет мастер.

Жека торопится. Скорее, скорее. Велосипед в его руках плавится от скорости, Жека бросает его в брак, хватает следующий, тот тоже плавится…

– Чего брак-то гони-ишь?

Так и хочется ответить, а мне так хочется. Да тут не очень-то поотвечаешь.

Несется лента конвейера, быстрее, быстрее, быстрее. Валятся и валятся колеса. Жека привинчивает, быстрее, быстрее, быстрее, да что ты будешь делать, только что привинтил колесо, и вот лежит у его ног велосипед в разобранном виде.

– Жека-аа-а-а!

Жека спохватывается, вот ведь черт, так торопился, что начал работать быстрее скорости света, а быстрее скорости света время идет в обратном направлении. Теорию относительности, блин, знать надо…

– Жека-а-а!

Счас, счас. Жека спешит. На этот раз заспешил еще больше, время пошло вспять, во уже у Жеки лежит вместо велосипеда неотесанная болванка…

– Жека-а-а!

Счас, счас… да куда вы так конвейер гоните, куда гоните, вон уже и на конвейере у вас время вспять пошло, вон уже вместо велосипедов железные болванки, резинки, уже какой-то мамонт первобытный по конвейеру топает, объедает первобытный папоротник…

– Жека-а-а!

Жека подскакивает на постели. Во, блин…

– Чего?

– Ты на работу, соколик, идти собираешься или на хрен надо?

– Так я же… уже на работе…

Жека оглядывается. Во, блин, уже не знает, где сон, где явь. Выбирается из постели, наспех одевается, скорей-скорей-скорей, на работу…

Черт…

Смотрит в насмешливые глаза мастера, это совсем дело дрянь, что мастеру на глаза попалось, что Жека проспал. Несется в цех…

Несется в цех…

Несется…

А где цех, а нету цеха.

Сгорел.

Вот так.

Ни с того ни с сего.

Мужики столпились вокруг пепелища, горланят, с ноги на ногу переминаются, не знают, что делать. Первый раз такое, чтобы цех сгорел. Кто-то говорит – теракт, кто-то говорит – срок пришел, кто-то вообще орет про кару Пирамид, мол, колитесь, кто чего плохого про пирамиду сказал, вот теперь получайте за это.

– А-а, явился… – говорит кто-то про Жеку.

Жека разводит руками, ну явился, ну что, а куда торопиться-то, если один хрен цех сгорел, работать не будем… то есть, как работать не будем, а жрать тогда что? За простои черта с два кто заплатит…