– Как?

– Да очень просто. Набрал толчёного перца в одну руку, в другую зеркальце взял. Подошел к ней, повернулся спиной, а сам в зеркало наблюдаю. Вот она протянула ко мне морду, и зубы оскалила, а я резко поворачиваюсь, и перцу ей в пасть! Эх, она и взвилась! Заскакала на месте как козёл, а потом минут двадцать от корыта с водой не отходила. С той поры, как бабка отшептала кусаться. Память у неё хорошая. Теперь она меня опасается. Вы дядя Лёня тоже так сделайте, и Курба станет шёлковой.

Дяде Лёне идея понравилась, и он решил в тот же день проучить кобылу этим способом. Сходил домой за перцем, затем привязал Курбу длинным недоуздком к коновязи, и став к ней спиной, начал готовиться. Насыпал на ладонь перца и полез в карман за зеркалом, но Курба учуяла опасный перечный запах и встревожилась. Она стала нервно переступать ногами, и, развернувшись на месте, крупом ударила дядю Лёню по спине. Он потерял равновесие и упал на колени. От удара рука его дёрнулась, и весь перец попал ему в лицо. Умываясь, он молчал, но после этого разразился отборной бранью, и почему-то в мой адрес. И вот так всегда. Можно подумать, что я виноват в его нерасторопности. Впрочем, людям свойственно винить в своих промахах посторонних.

Однажды на конюшню заглянул Ермилов кум Петренко. Он был слегка под мухой, а потому в лирическом настроении. В это время Курбу запрягали в линейку, и Петренко захотелось угостить красивую лошадь чем-нибудь вкусненьким. Конюхи стали его просить не приближаться к дурной кобыле, но он их не послушал, считая себя знатоком животных. Из вкусненького у него был только малосольный огурец, и он протянул его лошади. Курба, было, попятилась от чужого человека, потом принюхалась, вытянула шею и пошевелила губой по огурцу. Затем раскрыла пасть и вместе с огурцом откусила Петренке указательный палец… Он заверещал, кобыла тоже испугалась, но было уже поздно. Зубы у лошади большие, а челюсти как гильотина. Один раз клацнули, и пальца как не бывало, только трензеля звякнули. Однако на этот раз все дружно встали на сторону лошади. При всех своих недостатках, Курба хищницей не была, и мясом не питалась. Было ясно, что палец она откусила случайно, не заметив его под огурцом. А дядя Лёня по случаю заметил, что тем, кто не наливает, а только закуску тычет, нужно вообще руки отшибать. Через несколько лет, когда эта история подзабылась, Петренко стал врать людям, что потерял палец на войне.

Когда я подрос и попал в летнюю школьную бригаду, то естественным образом меня назначили ездовым. Так называлась должность, совмещавшая функции возчика и конюха. Кого ж ещё? Ребят с необходимым опытом было немного. В моём распоряжении оказалась пара коней, плюс фургон и водовозная бричка, оборудованная сорокаведёрной бочкой. Кони восторга не вызывали, потому что они выглядели клячами. Назвать как-то иначе этих костлявых, уныло свесивших голову одров не поворачивался язык. Внешний вид коней вызывал беспокойство и у начальницы потока Валентины Борисовны. Судя по всему, ей не хотелось иметь неприятности из-за околевшего животного. Беспокойство было вполне оправданным, и поэтому первым делом она приказала мне ездить только шагом. Я сказал, что иначе ездить на них просто невозможно, потому что эти лошади способны только на два аллюра – шаг, и медленный шаг. Но она не приняла моего тона, и пригрозила: – «Не дай бог увижу, что лошадей гоняешь». К этой угрозе я отнёсся серьёзно, потому что Валентина Борисовна слов на ветер не бросала.

Она была феерической женщиной. Своим зычным голосом, широкой костью, мощной фигурой и отчасти даже лицом она походила на всем известную актрису Наталью Крачковскую в зрелом возрасте. Имела характер армейского строевого майора, а потому в рабочее время лицо её хранило суровое выражение. Но улыбка делала Валентину Борисовну очень даже миловидной. При всём этом она обладала невероятной для женщины физической силой, о которой ходили легенды. Этим легендам я верю, так как сам был свидетелем одного такого случая. В те времена магазинов было немного, и с покупателями не церемонились. На селе обычным делом был приём товара днём через вход. В таких случаях людей выпроваживали на улицу, где они томились, пережидая этот процесс. Однажды я попал в такую ситуацию. Стою возле продмага в кучке людей, и наблюдаю за двумя грузчиками, снующими от машины к магазину. Пока они носили разные коробки, дело шло быстро, но когда дошла очередь до мешков с мукой, которые по тогдашним стандартам были по восемьдесят килограмм, застопорилось. Мужички, взявшись вдвоём за мешок, с трудом преодолевали ступеньки, и неуклюже толклись в узком проходе. Среди ожидающих покупателей была и Валентина Борисовна. В конце концов, нервы у неё не выдержали. Она громко сказала: – «Эх вы, мужики», решительно подошла к грузчикам, выхватила у них мешок и вскинула его себе на плечо так легко, как будто он был набит соломой. Затем без всякого напряжения занесла его в магазин мимо ошарашенной продавщицы. С тех пор её там обслуживали без очереди.