– Ты совсем не умеешь просить, – улыбаясь, говорит он, стоя ко мне вполоборота и прислонившись к стойке.

– Хочешь, чтобы я встала на колени? – возмущенно спрашиваю, пытаясь всем видом показать, что этого никогда не случится. Придурок окидывает меня плотоядным взглядом, проводя языком по нижней губе, и я чуть не проделываю то же самое.

С его губой, не со своей.

– Мой настоящий ответ тебе не понравится, поэтому вернемся к теме. Зачем тебе этот парень? – поигрывая пальцами по столешнице, произносит Линкольн. Стук похож на тиканье часов, я заметила, что он довольно часто проделывает нечто подобное, пытливые глаза скользят по моему лицу, выискивая там что-то.

– Я пишу эссе про наемных убийц, – выпаливаю первое, что приходит в голову.

– Назови реальную причину, Наоми, – давит Линкольн, без труда распознавая фальшь.

– Мой настоящий ответ тебе не понравится, – парирую, сглатывая горечь во рту. – Просто, пожалуйста, не будь козлом и передай, что я его ищу.

Спрыгнув со стула, ухожу, надеясь, что Линкольн выполнит мою просьбу. Он ничего не отвечает, не зовет меня, просто остается сидеть за баром, но я чувствую, как его взгляд буравит мою спину до самого выхода.

Полковник Каллум Роддс невозмутимо усаживается за стол, раскладывая принесенные папки, он ведет себя так, словно ему здесь самое место. И все бы ничего, если бы он не прикидывался погибшим несколько лет, заставляя нас и всех своих многочисленных врагов поверить в его фарс. Если бы не опасность, угрожающая его дочери Элси, он так бы и продолжил скрываться.

Роддс никогда мне не нравился, и я не испытывал ни капли благодарности за спасение. В отличие от Уэйда и Джоша, которых Роддс практически вырастил, я умел отличать зло от добра, а полковник прогнил до костей. С того первого дня в доках я чувствовал острую неприязнь к этому человеку, его методам и вообще ко всей организации, которую он создал. Роддс не оставил нам выбора вернуться к нормальной жизни, завербовав как своих будущих солдат, по-моему, это слишком бесчеловечно, даже при условии, что альтернатива – это приемная семья или какие-нибудь очень дальние родственники. Так что меня воспитали Дункан и жажда мести, и не могу сказать, что у них хорошо получилось.

Я слышал много историй, как осиротевшие дети прекрасно устраивались в новом доме, находили свое место в жизни и обзаводились друзьями. У меня тоже были друзья, но все они маршировали в другую сторону от счастливой беззаботной жизни, оттачивая боевые навыки и выбирая цели для устранения.

Свое первое убийство я совершил в шестнадцать, пока другие мои сверстники встречались с девчонками и решали, в какой колледж поступить. Ученую степень в Массачусетском технологическом я получал, уже будучи первоклассным наемником, и каждая новая капля крови приближала меня к потере всего человеческого, поэтому после бесконечных терзаний я решил остановиться, пока не зашел слишком далеко, чтобы вернуть себя. Я стер ту вторую личность и вместо орудия, несущего смерть и боль, стал руководить отделом аналитики. И, надо же, всего одна крохотная женщина разворошила осиное гнездо по нелепой случайности.

– Я хочу знать, почему на свадьбе моей дочери в присутствии гражданских трое ненормальных перебрасывались нелепыми предположениями о числе убийств, а потом во всеуслышание пытались найти киллера? – без приветственного вступления спрашивает Роддс, глядя на меня из-под густых бровей. Мне хочется встать, схватить его за затылок, а потом со всей силы ударить о стол за то, что назвал Наоми ненормальной. И я желаю высказать все, что накопилось за долгие годы его отсутствия в кресле главы «Стикса», но понимаю, что все это не решит моих внутренних противоречий с самим собой.