– Я собирался поработать, – многозначительно указываю взглядом в сторону стола перед пятью мониторами, пока возвращаюсь на свое место.

– А я, как твой начальник, пришел с проверкой, – ухмыляется Уэйд, плюхаясь на свободный стул и закидывая ноги в тяжелых черных ботинках на мой стол. Он всегда так делает, чтобы дополнить свой расхлябанный рокерский образ, так не соответствующий должности.

Люди привыкли считать, что некто, стоящий во главе организации, кишащей высококлассными борцами с беззаконием, должен быть облачен в костюм-тройку, как Джош, или, на худой конец, в боевую форму, как большинство служащих. Так вот Уэйд плевал на их мнение с высоты городской ратуши, одеваясь как более молодая и опрятная версия Джонни Деппа и окрашивая волосы во всевозможные цвета, меняющиеся с завидной регулярностью. Проще поверить в то, что преступник здесь именно он.

Если бы кто-нибудь увидел нас вместе, он бы решил, что мы олицетворение праведника и грешника. В отличие от природы темноволосого и черноглазого Уэйда я – блондин с серыми глазами, в основном ношу простые рубашки и однотонные футболки с длинным рукавом, стрижку-британку[1], а еще по некоторым соображениям большую часть времени предпочитаю очки в квадратной оправе. Первое впечатление, которое я произвожу на окружающих, как правило, ни хрена не соответствует правде, но мне ни к чему переубеждать тех, кто делает выводы о человеке лишь на основе внешнего образа. Для всех в нынешнем составе бостонского филиала «Стикса» я не более чем взломщик, хакер[2], ищейка, торчащий за компьютером от рассвета до заката и предпочитающий уединение, когда обстоятельства позволяют. Лишь три человека в курсе того, какие отпечатки прошлое оставило на моей душе.

Теперь я вместе с Уэйдом и Джошем стою во главе организации наемных убийц, в числе которой люди, способные разыскать самых отъявленных ублюдков общества и филигранно закопать их глубоко под землю. Мы прячем от общества любые признаки своего существования. В отличие от дерьмово работающей полиции мы – тени, обволакивающие зло и заставляющие его исчезнуть, чтобы простые граждане могли спать спокойно.

– Слышал, ты набрал команду новобранцев, – говорит Уэйд, прерывая поток моих мыслей. Пока я регистрирую данные со спутника и перенаправляю их в отдел профайлеров, чтобы те могли использовать программу распознавания лиц и движений. – У меня есть отличная кандидату…

– Даже не начинай. – Оторвавшись от экрана, я смотрю на друга взглядом, отвергающим любые предложения. В основном потому, что уже знаю, что у него на уме. Погрешность моей работы в том, чтобы все знать наперед.

– Девчонка хороша, признай это. – Уэйд неотрывно наблюдает за моей реакцией, пока достает из кармана лакричную конфету, снимая обертку, и засовывает ее в рот. Еще до того, как я набираю в грудь воздуха, чтобы перечислить все «против», он считает нужным добавить: – В любом случае я уже нанял ее.

Мои руки, лежащие поверх модернизированной клавиатуры, сжимаются в кулаки, напряжение внутри растет. Я нечасто даю волю злости, особенно при зрителях и после стольких лет работы над собой, но с момента, как Наоми Рид появилась в моей жизни, я то и дело чувствую, как самоконтроль капля за каплей покидает мое тело. Это, по сути, не ново, и, прекрасно зная свои границы, я предпочитаю держаться подальше от пульсирующего азартом перебранки источника, нарушающего мое душевное равновесие.

Двадцатитрехлетняя маленькая выскочка, ростом чуть выше пятилетки, а весом едва ли доходящая до девяноста фунтов, несколько месяцев назад бесцеремонно вломилась в мою отлаженную систему и оставила треклятое вирусное сообщение, которое по сей день мелькает на обратной стороне моих век, когда я просто моргаю. Поэтому вместо того, чтобы сейчас сделать это, сняв очки и стиснув переносицу двумя пальцами, поглубже вдыхаю, прислушиваясь к гудению сервера и отворачиваясь обратно к монитору, всем видом показывая свое отношение к решению, принятому Уэйдом.