Алёна привыкла к тому, что многие видели в ней самодостаточного человека. Знакомые и коллеги часто подчеркивали, что ей для счастья никто не нужен. Только Наталья знала, как вечерами её подруга плакала в подушку от одиночества. Как рыдала в голос после очередного неудачного романа. Как переставала шутить и балагурить после расставания с человеком, которому доверяла свое сердце. Алена давно научилась скрывать месяцами, что встречается и влюблена, что счастлива оттого, что рядом есть близкий человек, что есть надежное мужское плечо. Но как бы она ни старалась обезопасить свое счастье, в какой-то определенный момент она снова и снова слышала: «Нам лучше расстаться. Я не готов к серьезным отношениям, как выяснилось».

Федор беззвучно плакал и повторял, что этого не должно было произойти, что всё это неправда. Алёна прошла в ванную комнату, нашла успокоительное и заставила молодого человека выпить его. Когда гневные слова возмущения у молодого человека иссякли, девушка хотела отвести друга в спальню, но Федор стал вырываться. После очередной попытки ему удалось освободиться из объятий подруги, и он направился в прихожую.

– 

Я должен отвезти журналы Наташе. Я ей обещал. Она, наверное, уже ждёт меня. Ждет меня, потому что мы договаривались. Она не могла умереть. Просто не могла. Это ошибка, жестокая ошибка. Они все ошиблись, и ты тоже ошибаешься. Ты тоже ошибаешься! Вчера всё было хорошо, и сегодня я смогу её снова увидеть.

– 

Нет, Федор, ты останешься. Сейчас ты уже никуда не пойдёшь, тебе необходимо остаться. Ты должен успокоиться, обязан взять себя в руки.

Но молодой человек не хотел её слушать и твёрдо намеривался выйти. Алёна не смогла ничего придумать и просто ударила его по лицу. Несколько секунд ошеломленный Федор стоял и молчал, потом выпустил из рук пальто, которое пытался натянуть на себя, и посмотрел на девушку.

– 

Послушай меня: ты никуда сейчас не поедешь! – она почти кричала на него, испугавшись, что осознанный взгляд опять исчезнет. – Ей теперь легко и спокойно, и ты тоже успокоишься и пойдешь прилечь. А потом мы поедем в больницу вместе, но только потом. Ты меня слышишь? Думаешь, мне легко? Мне тоже больно!!! Больно, черт побери!!! Но есть правда, которую нам придется принять! И я сомневаюсь, что позволю тебе еще раз обвинить меня в чем-либо! Не надо рисовать меня монстром! Все! Пойдем в комнату!

Девушка направилась в спальню, напряженно прислушиваясь, следует ли за ней ее друг. Сопротивление было сломлено. Плечи молодого человека резко опустились, и он пробормотал, с горечью и обидой, которая уже не имела конкретного адресата:

– 

Но Наташа даже не попрощалась со мной… Она не прочитала журналы, которые я купил.

Он медленно побрел в спальню, а когда увидел кровать, то со слезами бросился к подушке.

– Это не правильно! Это не должно было случиться с ней! Не должно было! Только не с ней! Не с ней!

Его слёзы теперь может высушить лишь время, подумала Алёна, хотя и понимала, что времени понадобиться много, очень много. Надо будет терпеть и ждать. Из последних сил, она сдерживала свои слезы, свою боль. А ведь как хотелось забиться в угол и завыть от бессилия… Просто завыть… Но вместо этого, Алёна села на край кровати и провела по волосам своего друга. Конечно же, она тоже плакала: только тихо и почти без слез. Сердце стонало, горло скребло от невыплаканных слез. Но сейчас она не имела права быть слабой. Только не сейчас…

Постепенно Федор затих и вздрагивал уже намного реже и слабее. Девушка тронула его за плечо, чтобы убедиться, что молодой человек заснул, потом осторожно встала и вышла из комнаты. В прихожей Алёна посмотрела в зеркало, припудрила лицо, подумала над тем, стоит ли подвести глаза, но отвергла эту идею. Потом она зашла на кухню, накинула шубу и, прихватив ключи от квартиры, вышла на лестничную площадку.